Глава 6

Пытаясь смотреть на дорогу, Ольга неровно дышала, чувствуя себя все хуже и хуже. Мужчина периодически поворачивался, а потом направил машину к обочине и остановил ее. Через минуту водитель открыл дверь с ее стороны и спросил:

– Ольга, вы как?

– Я… чувствую… слабость… и голова… кружится, – пролепетала она, не желая обманывать, прекрасно понимая, что он и так видит ее состояние.

– В больнице оказались по какой причине? – строгим тоном осведомился спаситель, желая знать, что именно происходит с женщиной.

Латрова медленно повернулась к нему и посмотрела в напряженное, изучающее лицо. Сглотнула и еле слышно через секунду произнесла:

– Выкидыш.

– И куда вы собрались в таком состоянии?! – грубо отчеканил он, переживая, что с Ольгой может случиться всякое, вплоть до летального исхода. – Проклятье, нужно было отвезти вас назад, что я сейчас и сделаю.

Женщина мгновенно схватила его за ладонь и трясущейся рукой сжала, выдавив из себя:

– Я не знаю, где моя дочь. Она… совсем маленькая. Муж… муж… разбился, а свекровь ненавидит нас… Моя девочка… одна. Помогите…

Мужчина провел рукой по темным густым волосам и, тяжело выдохнув, предложил:

– Хорошо, сделаем так: едем к вашей дочке, а потом я отвезу вас в больницу.

– А как же Алина? – в панике прохрипела Латрова.

– Не волнуйтесь, придумаем что-нибудь, – пообещал незнакомец, прикидывая в голове возможные варианты дальнейших событий.

– Спа-с-сибо, – пролепетала женщина, обнимая себя за плечи, пытаясь не дрожать. – Вы… вы…

– Олег. Сторхов Олег Константинович. Учтите, если станет хуже, развернемся и направимся в больницу. Без вариантов! Понятно?

Латрова только кивнула, надеясь, что справится. В противном случае она не представляла, что будет дальше, но была уверена в одном – она сойдет с ума от страха за своего ребенка.

Как только они тронулись, Оля вновь впала в ступор, молясь, чтобы ее девочка была у соседки. Пусть свершится чудо, ведь Алиночка совсем маленькая и ни в чем не виновата. Только бы свекровь ее не перехватила… А если так, то она даже не знала, что ожидать. Но в любом случае она найдет свою дочь. Обязательно найдет! Лишь эти мысли тревожили ее сознание, с каждой секундой порождая безумный страх.

Латрова даже не поняла, как быстро они доехали до ее двора. Вот детская площадка, парковка для машин и знакомые окна. На улице было темно, но свет от фонарей освещал территорию у подъезда.

Дверь с ее стороны открылась, и мужчина осторожно помог женщине спуститься.

– Может, я сам схожу? А вы посидите здесь? – предложил Сторхов, оценивая тяжелое состояние пассажирки.

– Нет… я хочу… увидеть свою дочь… Пожалуйста! – просипела Ольга, умоляя глазами, крепко сжимая халат на груди, не осознавая этого.

Мужчина недовольно кивнул и без лишних разговоров хотел поднять, как она завертела головой, отодвигая трясущейся рукой его от себя. Показывала, просила, чтобы он не трогал, лихорадочно посматривая по сторонам. Сторхов сердито сжал губы, не понимая, зачем мучиться из-за условностей, когда он может ей помочь.

«Бред!»

Тяжело вздохнул и пошел рядом с Олей, мелкими шагами двигающейся вперед. Как только они оказались в лифте, Латрова прохрипела:

– Шестой этаж.

Олег нажал на нужную кнопку, и они стали подниматься. Стоило только выйти, как сил у женщины прибавилось в надежде увидеть свою девочку. Она нажала на звонок и вцепилась в подол своего рваного халата, не зная, чего ожидать.

Никто не отвечал, что настораживало и пугало. В голове мгновенно против воли всплывали одна за другой плохие мысли, что она готова была закричать от страха.

Внезапно послышались щелчки замков и ворчание. Спустя секунды, она услышала вопрос:

– Кто?

– Оля. Соседка, – запинаясь, проговорила женщина, уперев руки на железную поверхность двери, с огромным нетерпением ожидая, когда ей откроют и впустят.

– Боже мой! – выдохнула Иванова, распахнув дверь, и, увидев в каком состоянии Латрова, воскликнула: – Родненькая, ты почему здесь?! Еле живехонькая стоишь…

– Алина… Где она? – со слезами на глазах просипела Ольга, придерживаясь за косяк, в надежде не упасть, когда ее доченька, возможно, совсем рядом.

– У меня! У меня, моя хорошая! Ты… Ой, я старая. Прости, Олюшка. Думала, что ты спать еще будешь. Завтра хотела с Алиночкой приехать в больницу к тебе. С сыном договорилась. Я-то сама не знаю куда звонить и что говорить. Прости уж меня, старую, – приговаривала Людмила Алексеевна, украдкой посматривая на высокого, крепкого мужчину в костюме, недовольно посматривавшего на нее.

– Можно… можно к ней? – попросила Латрова дрожащим голосом, понимая, что еле стоит на ногах. Когда сидела, было значительно лучше…

– Ох, да… конечно. Проходи, моя хорошая. Входите! – выдохнула Иванова, проклиная себя за глупость. Наблюдая, как тяжело женщине двигаться, винила только себя. Не позвонила, не успокоила. А все потому, что была уверена, что лишь завтра Олюшка проснется и не до этого ей будет. Хотя, как не до этого, когда дочь неизвестно где.

Оля прошла в коридор и, сняв тапочки, побрела к дочке, двигаясь по стенке. В двери застыла, наблюдая, как ее любимая девочка сидела на разобранном диване в розовой пижаме и прижимала тряпичную куклу к своей груди, которую она ей подарила совсем недавно.

Малышка, чувствуя взгляд жадных материнских глаз, посмотрела в сторону выхода и, увидев маму, закричала:

– Мама! Мама!

Алина спрыгнула с дивана и побежала к ней, хватаясь за халат, за ноги, желая, чтобы мамочка взяла ее на ручки, обняла и больше никуда не уходила. Ольга наклонилась и дрожащими руками сжала в объятьях свою девочку, всхлипывая от счастья, что с ней все хорошо. Ласково гладила по волосам, целовала в щечки, не в силах сказать и слова. В груди все отяжелело и воздуха не хватало. Прижав руку ко рту, постаралась успокоиться, ведь все хорошо. Проглотив слюну, прошептала:

– Алиночка…

– Мама! Мамочка, а ты не уйдешь? Останешься? Тети вылечили тебя?

– Я… – произнесла женщина, не зная, как сказать, что скоро уйдет. Вновь обняла ее, не в силах налюбоваться своей маленькой девочкой.

– Алина, – раздался громкий приятный голос, и все посмотрели на мужчину, внимательно наблюдающего за происходящим. Он прошел вперед и сев на корточки, спокойным тоном проговорил: – Твоя мама болеет, и сейчас я отвезу ее в больницу. Но ты не расстраивайся, все будет хорошо. Через несколько дней она вновь будет с тобой. Подождешь ее? Ты же хочешь, чтобы твоя мама была здорова?

Девочка кивнула и несмело произнесла:

– А можно мне с ней?

Сторхов сжал губы в одну линию, прекрасно понимая ребенка, и сразу же ответил:

– Маленьких детей туда не пускают, и если бабушка согласится посидеть с тобой…

– Конечно, конечно, – тут же согласилась старая женщина, случайно замечая, что халат Ольги в крови. Она повернулась к мужчине и проговорила: – Вы…

– Олег, – представился Сторхов.

– Баба Люда. Извините, я помогу Олюшке, отойду с ней.

Мужчина нахмурился, отмечая, что молодая женщина совсем плохо выглядит, и проговорил:

– Постарайтесь быстрее. А я… пока девочке все объясню. Вы… сможете посидеть с ребенком? Или…

Иванова закивала головой, показывая, что ей совсем нетрудно, и осторожно помогла Латровой подняться, уводя в ванную. Включив теплую воду, вручила темное чистое полотенце и проговорила:

– Ты, Олюшка, оботрись, а я… принесу твои вещи. Халат и бельишко. Слава богу, помню, куда все укладывала. Сейчас из сумки в пакет переложу. Подожди немного…

Ольга лишь кивнула, чувствуя неудобство, ведь она совсем ничего уже не чувствовала, лишь хотела отдохнуть, прилечь. Теперь можно. Она знает, что с Алиной все хорошо. Как только Иванова ушла, тяжело вздохнула и намочила полотенце…

Через время в ванную вошла старая женщина и помогла Ольге надеть ночную сорочку и халат, остальное Латрова сделала сама. Она была искренне признательна женщине за пакетик, в котором лежали прокладки и другие гигиенические средства. Особенно за чистое белье.

Перед тем как выйти из ванной комнаты, Ольга прохрипела:

– Спасибо вам огромное! Мне больше не к кому обратиться.

– Олюшка, ты не волнуйся. Мы тут сами, а ты поправляйся. Я там и вещи тебе в больницу собрала. Может, и лишнее, но пусть будет. Телефон с зарядкой. Тарелку, стакан, вилку и ложку. Сама часто там бываю, ты же знаешь, вот и наложила всего. Тогда не до этого было…

– Спасибо, – благодарно выдохнула Оля, а потом посмотрела на женщину и прохрипела: – Что-нибудь известно о…

Людмила Алексеевна скривилась, не желая говорить последние новости, которые распространяет ее свекровь, вместо того, чтобы оплакивать смерть сына. Зачем это знать Ольге в ее состоянии? Потом она все ей расскажет… Посмотрела в глаза молодой женщине и выдавила:

– После, моя хорошая. Все обсудим. Ты лечись, и здоровая приезжай.

Ольга кивнула, понимая, соседка что-то утаивает, но допытываться не стала. Чуть погодя долго и сильно сжимала свою девочку в объятьях, а потом потихоньку пошла из дома, не вытирая слез. Ничего не видела, только темные стены. Все казалось таким неточным и куда-то двигалось.

Споткнувшись на ровном месте, чуть не упала, пока не оказалась в сильных руках мужчины. Хотела что-то сказать, но тут же услышала:

– Вы уже не можете идти.

– Я… – прохрипела Латрова, пытаясь ответить, но невыносимая головная боль била с такой силой, что хотелось полной тишины.

Дальнейшее происходило для нее обрывками. Она ощущала запах мужчины, такой окутывающий и пугающий, потом ночной холодный воздух, внезапно охвативший ее дрожащее тело, и свет светильников, бьющий в глаза. Оказавшись в машине, она с облегчением закрыла глаза и провалилась в сон.