Верю

Нас мотает от края до края,

По краям расположены двери:

На последней написано «Знаю»,

А на первой написано «Верю».

И одной головой обладая,

Никогда не войдешь в обе двери.

Если веришь, то веришь не зная,

Если знаешь, то знаешь не веря.

И свое формируя сознанье,

С каждым днем от момента рожденья

Мы бредем по дороге познанья,

А с познаньем приходит сомнение.

И загадка останется вечной,

Не помогут ученые лбы.

Если знает - безумно слабы,

Если верим - сильны бесконечно.

(Андрей Макаревич)

Сколько он себя помнил, у них была дружная счастливая семья. Мама украинка. Хрупкая, невысокая, черноволосая, кареглазая и всегда улыбчивая, с ямочками на щеках и лучиками морщинок в уголках глаз, которые появлялись, когда она улыбалась. Отец русский. Настоящий богатырь: высокий, широкоплечий, с русыми, даже, скорее, светло-рыжими волосами, с темно-зелеными глазами. Добродушный. Они открыли свое дело, занявшись бизнесом, который через пять лет разросся. Поглотив все мелкие фирмы, предприятие превратилось в обширный холдинг, имеющий свои филиалы в странах Европы. Родители, сами того не желая, стали довольно влиятельными фигурами на политической арене Санкт-Петербурга. Но в большую политику семья Ладо не лезла, довольствуясь только влиянием в сфере своего бизнеса. Через три года после свадьбы у них родилась дочь. Такая же черноволосая и кареглазая, как мать, и с такой светлой улыбкой, что родители, не сговариваясь, назвали ее – Светлана. А через восемь лет родился долгожданный сын. На смотринах, устроенных в честь его рождения, он лежал в кроватке ручной работы, в его светло-русых волосах сверкали золотые искорки, а ярко-зеленые глаза с крапинками коричневого смотрели на мир удивленно и радостно. Он словно был весь соткан из света, и собравшиеся гости были согласны с родителями, что малыш - вылитый солнечный принц. Его так и назвали – Яромил, что означает милый солнцу.

Казалось бы, не было семьи счастливей. Родители, дочь и сын, процветающий бизнес. Вилла на берегу Тихого океана. Несколько домов в Лондоне, Париже и Нью-Йорке. Рождество в Норвегии, летние каникулы в Филадельфии или на Гавайах. Девять лет безоблачного счастья.

Когда Яромилу исполнилось десять и он должен был пойти в четвертый класс, мама решила свозить его в санаторий на Кавказе. К сожалению, ни сестра, ни отец поехать не смогли. Первая была занята подготовкой к новому учебному году - выпускной класс в престижной академии это вам не шутки - а вот отцу пришлось остаться и решать текущие проблемы, возникшие у холдинга.

Яру понравилось в санатории: великолепный вид, бассейн, процедуры и экскурсии, а главное - горы. Мальчишка и предположить не мог, что на территории России может быть такое великолепие. Вот только мама не разделяла его восторга, хотя и пыталась казаться веселой. Яромилу даже показалось, что она была немного встревоженной. Он не мог взять в толк почему? Нет, можно было предположить, что мама скучает по отцу и Светланке, но они созванивались каждый вечер по скайпу. Когда до окончания путевки оставалось три дня, в их санатории неожиданно появилось предложение на экскурсию в горный аул. Тогда впервые Яр повел себя как капризный ребенок, ведь мама не собиралась на эту экскурсию, а ему так хотелось. Он изводил ее своими капризами весь вечер, и утром мама сдалась, а Яр довольный сидел в автобусе у окна и с восторгом рассматривал проплывающий мимо завораживающий пейзаж.

В автобусе было около десятка отдыхающих. Экскурсовод самозабвенно и эмоционально рассказывал о достопримечательностях, незамолкая ни на минуту, чем изрядно раздражал. Сначала они ехали через городок, потом дорога свернула в сторону гор, а через несколько километров вообще превратилась в проселочную. Постройки закончились, на много миль вокруг была только дикая природа. Через три часа тряски по уже горной дороге они наконец въехали в аул. Вообще-то, надо было бы сказать, что остановились они несколько ниже первых домов и оставшийся путь проделали пешком. В ауле их встретили довольно недружелюбно. Люди старались не смотреть на них либо бросали мрачные взгляды и спешили по своим делам. Зато экскурсовод удвоил свои старания и даже устроил экскурсию по одному из дворов, хозяин которого был намного милее в общении, чем остальные местные. Но Яру этого было мало, его зоркие детские глаза обнаружили неширокую, но достаточно протоптанную дорогу дальше вверх. И он с присущим только детям любопытством рвался узнать, что же находится в конце этой дороги. Они уже изрядно отстали от экскурсии. Мама нервничала и все порывалась вернуться в автобус, когда к ним подошли трое мужчин. Они о чем-то переговорили с женщиной, и счастливый Яр уже весело бежал вверх по так интересующей его дороге. Если бы он знал, чем все закончится… Но он был ребенком и весь мир ему казался открытым и добрым.

Сказка кончилась, когда дорога уткнулась в добротные ворота, за которыми слышалось блеянье овец и лай собак. Тогда мужчины грубо схватили ничего не понимающего мальчишку и втолкнули во двор, следом зашла женщина, она безропотно выполняла приказы ставших грубыми мужчин, боясь за своего сына. И мир для Яра превратился в ад.

Их держали в хлеву со всеми остальными рабами, выделив для них отдельную нишу и приковав к стене небольшой цепью. В первый же вечер двое мужчин вытащили упирающуюся женщину и увели в главный дом. Вернулась она оттуда за полночь. Яр не спал. Он испуганно жался к стене и не понимал, что же происходит. Маму бросили прямо на землю, на ней не было ее любимого платья, старенький халатик едва прикрывал ноги, на которых мальчик разглядел синяки, багровые полосы и грязь вперемешку с кровью и чем-то еще. Женщина куклой валялась на грязном полу, ее била крупная дрожь, а темные глаза смотрели в потолок бездумно, словно в пустоту. Яр испугался, он подполз к матери и, обняв ее за плечи, прошептал:

- Мама, мамочка, очнись.

От его голоса женщина вздрогнула и вдруг заплакала. И эти слезы, катившиеся в абсолютной тишине, были еще страшнее. Ее руки в отчаянье ухватились за мальчишку, и Яр обнял ее в ответ. Он гладил маму по растрепанным волосам и шептал, что все будет хорошо и папа их спасет. Обязательно.

На следующий день их выгнали на работу. Они весь день провели на дальнем пастбище, среди работников и под охранной трех мрачных мужчин с автоматами.

Вместе с другими рабами, двумя изможденными мужчинами, Яромил отбирал овец и помогал состригать с них шерсть, а мать складывала ее в мешки.

Яр с беспокойством поглядывал на маму, которая при каждом неверном движении вздрагивала, словно ей было больно. Жаль, что помочь он ей не мог, надзиратели зорко следили, чтобы каждый занимался своей работой. За весь день их покормили только один раз, дав неглубокую миску какой-то вязкой субстанции, которую назвали кашей, и кружку воды, а вечером в их хлев снова пришли.

Мама вскрикнула и попыталась забиться в угол, но один из мужчин схватил ее за волосы и поволок в сторону дверей. Никто из рабов даже не взглянул в их сторону, уткнувшись взглядом в пол, они только мелко подрагивали, когда привязанные к поясу мужчин ножи тихонько позвякивали при движении. Но Яр не собирался сдаваться, он бросился вперед и замахнулся на мужчину.

- Убери от нее руки!

Удар десятилетнего ребенка был слаб и не мог причинить вреда.

- Щенок! - Мужчина отмахнулся от него, как от мухи, но и этого оказалось достаточно, чтобы Яромил отлетел к стене. Но этого ему оказалось мало и, отпустив женщину, он подошел к лежавшему парнишке. – Твой папашка не спешит платить выкуп, так что мы собираемся взять проценты. Но если тебе жаль свою мамашку, может, займешь ее место?

- Нет! – Испуганный крик женщины, заглушил всхлипы ребенка. – Не надо, я все сделаю! Не трогайте его!

- Тогда иди сама.

- Мама…

- Оставайся на месте, Яр. Я скоро приду.

- Да, да, оставайся на месте, - заржали оба мужчины. – Она скоро придет. Как только сможет свести ноги вместе. Теперь-то она будет намного сговорчивей.

Они ушли, а Яр продолжал лежать на холодном полу, давясь слезами и пытаясь унять ноющую боль в ушибленных рёбрах. В эту ночь мама так и не вернулась, а рано утром, когда он почти забылся тревожным сном, его грубо вытащили во двор и бросили у стены барака. Рядом с ним остались стоять двое. Яр ничего не понимал, он оглядывался в тщетной попытке увидеть маму.

Двор был небольшой, с двух сторон были постройки, с одной стороны барак для рабов, а с другой - для скотины, оттуда слышалось мычание коров. Справа стоял дом, добротный, хоть и небольшой. Двухэтажный, с красивой террасой и крыльцом, ведущим во двор, слева ворота, через которые сутки назад и вошли так опрометчиво Яр с матерью. Хотя сейчас мальчишка с кристальной ясностью понимал: в том, что с ними произошло, полностью его вина. Осознание тяжелым камнем легло на сердце. Но не это заставило его внутренне похолодеть от ужаса. В предрассветных сумерках он видел все четко, как будто пространство вокруг освещалось из сильного прожектора. Кроме него и двух охранников, во дворе находились еще четверых мужчин с автоматами, которые стояли по периметру. И до десятилетнего Яромила дошло: что-то должно произойти, именно сейчас решится их судьба.

В это время дверь, ведущая в дом, распахнулась, и на террасу вышел невысокий, плотно сбитый мужчина с копной ярко-рыжих, почти огненных волос. По его поведению, неспешно-вальяжному шагу Яр понял, что перед ним главный, тот, по чьему приказу их держали здесь. Парень дернулся, закричав:

- Где моя мама?! Верни мне ее!

Его тут же грубо дернули за волосы и пнули по ногам, отчего мальчишка навзничь упал в пыль.

- Слишком непослушный. За такого много не дадут. - Сокрушенно поцокал языком рыжеволосый. – И зачем мне бракованный товар? – Мужчина повернул голову и бросил через плечо показавшемуся в дверях мужчине. - Приведите его мать. Скоро все закончится.

Поклонившись, мужчина вернулся в дом. Яр с ненавистью наблюдал за этим мужчиной, пока тот с царским видом располагался в плетеном кресле и прикуривал сигару от услужливо подставленного его охранником огоня зажигалки. Двери снова распахнулись и двое мужчин вытащили под руки женщину. Спустившись с крыльца, они бросили ее чуть в стороне от центра двора.

- Мама!

Снова не выдержал Яр и бросился к бессознательной женщине, совсем не обращая внимания на то, что та была обнажена. На абсолютно белой коже вперемешку с резаными ранами виднелись небольшие ожоги, рассыпанные по всему телу. Его остановили всего в метре от тела матери. Удар по голове был не сильный, но достаточно чувствительный, чтобы сбить с ног. Мальчишка упал на колени и замер, не отрывая напряженного взгляда от вздрагивающих ресниц матери. Словно издалека доносился голос рыжего.

- Я думал, что вы, русские, порядочные люди. Я предоставил вам кров и еду, а взамен попросил только одно. Какую-то малость, заплатить мне пятьсот тысяч евро. Для такого обеспеченного семейства - это пустяк. Если, конечно, жена и единственный сын важны для мужчины. Он пообещал, и что же я вижу? Деньги должны были привезти еще вчера вечером, а вместо этого он звонит и говорит, что не смог собрать деньги вовремя и нужная сумма будет только утром. Разве это мужчина, который не способен сдержать слово? Разве он может называться мужем и отцом, если пожалел ничтожную сумму для спасения своей семьи? Мы, люди гор, чтим обычаи, которые гласят: не нарушай данного слова. И мы знаем, что за нарушением последует наказание.

Яр увидел, как дрогнули ресницы и мама открыла глаза.

- Я назначаю наказание, он получит только сына. Женщина заплатит за слабость мужа.

Рыжий поднялся с кресла и, спустившись с крыльца, подошел к Яру и лежащей на спине женщине.

- Я разрешу твоему сыну держать тебя за руку, но, если он проронит хоть слово - его будет ждать та же участь, что и тебя. Ты поняла?

Женщина с минуту смотрела на него, а затем кивнула. Рыжий довольно улыбнулся и, развернувшись, направился обратно к дому. Женщина подняла взгляд и пристально взглянула в глаза сына. Казалось, она искала, за что бы зацепиться, чтобы остаться в реальном мире, удержаться и не дать сыну закричать.

- Яромил, что бы ни случилось - смотри на меня, только на меня, и молчи. Умоляю. Молчи. Не произноси ни слова. Обещай мне. Обещай, что ты не произнесешь ни слова. Обещай, милый.

Ее голос срывался и был страшен, он цеплял за душу, словно крючки колючей проволоки, царапал и причинял боль.

- Приступайте! - словно из какой-то другой вселенной донесся безразличный голос Рыжего, и Яр с ужасом увидел приближающихся к ним мужчин. Женщина тоже это увидела, ее лицо побелело, как восковая маска. Она завела руки за голову и протянула их к сыну. Яромил тут же ухватился за них, чуть выше запястий. Они сцепились, словно находились на краю обрыва и один из них должен был упасть, если второй разожмет пальцы или заговорит.

- Смотри на меня. И молчи. Умоляю, молчи. Не произноси ни слова. Милый. Все будет хорошо, - лихорадочно шептала женщина. – Молчи. Только молчи.

И Яромил смотрел в ее глаза и молчал. Молчал даже тогда, когда два приклада с хрустом раздробили обе коленки женщины. Молчал тогда, когда четверо здоровых мужиков с такой силой развели ее ноги, что фактически вывернули их из тазобедренных суставов. Молчал, когда первый, расстегнув ширинку, вошел в его мать, вдалбливая корчившееся от боли тело в землю. Молчал и с силой сжимал ладони матери, которая уже ничего не видела и только заходилась криком, сквозь который прорывались редкие слова: «Молчи, молчи, молчи, молчи». Он молчал, закаменев, превратившись в статую, а они, как правило, не умеют говорить. Хоть он и смотрел в потухшие и ставшие такими бесцветными глаза матери, но краем сознания отмечал, как один насильник сменяется другим. Сколько прошло времени, он не знал, только чувствовал, как слабеет хватка матери, как тише становится ее голос. И когда к ней пристраивался пятый, она вдруг резко замолчала. На краткий миг в ее глаза вернулось сознание, она с жалостью заглянула в глубину души Яра, и жизнь ушла из них. Теперь руки Яромила сжимали мертвую плоть.

- Тьфу, падаль.

Разочарованный мужчина поднялся на ноги и чуть не поскользнулся в луже крови. В эту минуту тишину утра разорвал телефонный звонок. Второй телохранитель подал Рыжему сотовый. Мужчина поднес трубку к уху.

- Слушаю. Я рад слышать ваш голос, мистер Ладо. Вы привезли деньги? Замечательно. Вам откроют ворота.

Он нажал на сброс и кивнул боевикам. Один из них накинул на мертвое тело тряпку. Другой открыл ворота, пропуская внутрь двора высокого русоволосого мужчину.

- Я привез деньги. Пятьсот тысяч, как вы и просили. Верните мою жену и ребенка.

- Мистер Ладо, вы опоздали.

- На несколько часов. Я выполнил ваши требования.

- Вы один?

- Да. Я приехал один. Я привез деньги.

- Вы нарушили обещание, поэтому я готов отдать вам только сына.

Махнул в сторону Рыжий, мужчина повернул голову и застыл. Он так переживал, так спешил, что не сразу заметил во дворе ещё пару фигур. Застывшего в неестественной позе Яромила, сжимавшего руками что-то, что было спрятано под грязным куском ткани. Внутри все оборвалось, и мужчина на негнущихся ногах сделал в его сторону несколько шагов.

- Сынок, - тихо позвал мужчина, словно испугавшись чего-то. Но мальчик никак не отреагировал на голос отца, а поднявшийся неожиданно ветер вдруг легко подхватил кусок ткани и сдул его в сторону, открыв потрясенному мужчине страшную картину.

- Нет, - прошептал мужчина, не веря, до последнего мгновения не доверяя своему зрению. – Нет. Я же принес деньги.

- Мистер Ладо, к сожалению, смею вас огорчить, но вас заказали. Я не монстр и пощадил вашего сына, за пятьсот тысяч евро. Согласитесь, это гуманно с моей стороны.

Он бы еще много чего сказал, но русоволосый взвыл, словно раненый зверь, в его руке блеснул вороненой сталью пистолет.

- Беги, Яромил! – взревел мужчина, открывая огонь по бандитам. – Беги, сынок!

Телохранители успели кинуть Рыжего на деревянный пол террасы и прикрыть собой. Остальные открыли ответный огонь. Но русоволосый богатырь, словно заговоренный, уворачивался от пуль, прокладывая себе путь к убийце. Его не смогло остановить ранение в ногу и правое плечо. Он уже поднялся на крыльцо, когда пуля одного из телохранителей попала прямо ему в сердце. Он замер на секунду, сделал судорожный вздох и, покачнувшись, упал на спину, раскинув руки и смотря в уже светлое небо поблекшим взглядом зеленых глаз.

-Убить щенка! - зло выкрикнул Рыжий, вскакивая с пола и обводя двор бешеным взглядом, но кроме трупов двух людей и раненных телохранителей там больше никого не было.

При первых звуках выстрелов Яромил словно очнулся, он видел, как его отец рванул в сторону Рыжего, слышал крик отца: «Беги, сынок»! И он побежал. Сначала на четвереньках, а когда выскочил из ворот, которые почему-то забыли закрыть, он вскочил на ноги и припустил не разбирая дороги вниз. Несколько раз падал, но тут же поднимался и снова бежал, не замечая, как камни в кровь разрывают его подошвы, как ветки оставляют кровавые царапины на коже. Он мог бежать, пока не сверзься бы в какую-нибудь яму, но неожиданно его обхватили сильные руки. Ледяной ужас охватил мальчишку, и он принялся яростно вырываться, пока до сознания медленно не дошло, что голос державшего его смутно знаком. Он на мгновение замер, и сознание, наконец-то, покинуло его, соскользнув в благословенную темноту. И Яромил уже не чувствовал, как друг отца, приехавший вместе с ним и ждавший в машине, уложил бесчувственного и окровавленного мальчишку на заднее сиденье старенького пикапа и машина понеслась, подпрыгивая на ухабах, увозя его от страшного кошмара, и только голос матери звучал даже в той темноте, где сейчас пребывал мальчишка. «МОЛЧИ. УМОЛЯЮ. ТОЛЬКО МОЛЧИ» .

…

МОЛЧИ!!!!!!

Юноша, резко подорвавшись с кровати, уселся, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать зрение и выровнять дыхание. Ему понадобилось несколько минут, чтобы перестать задыхаться, чтобы понять, что он в безопасности - у себя дома, в своей постели. Из его горла вместе с тяжелым дыханием вырывались хриплые, словно проржавевшие всхлипы, единственные звуки, которые он мог издавать после того дня. Он сдержал обещание и молчал последние семь лет. Книги помогли спрятаться от пережитого ужаса, и только ночные кошмары, как немой укор, преследовали его. Сжав на груди пижаму, он мысленно начал аутотренинг, успокаивая себя, как учил врач. Постепенно дыхание выровнялось, пульс уже не так частил, в голове прояснилось, а неконтролируемый ужас спал, и парень смог почти спокойно глянуть на окно. Сквозь полупрозрачный тюль виднелось предрассветное небо без единого облачка, обещая ясный погожий день. И это было знаком. Ведь сегодня был особенный день. Губы юноши тронула хоть и измученная, но искренняя улыбка.

Еще раз глубоко вздохнув, он потянулся к тумбочке, на которой стоял стакан с водой. С глухим стуком на пол упала книга, что лежала на краю кровати, а резкий звонок сотового заставил парня вздрогнуть и расплескать немного воду. Юноша чертыхнулся, если бы мог. Отпив все-таки воды, он, наконец добрался до мобильника.

- Привет, соня, - веселый голос счастливой женщины послышался из динамиков. – Все еще спишь?!

Лицо юноши снова озарила улыбка, но теперь в ней не чувствовалось ни капли недавней тревоги. Он несколько раз ударил ногтем по динамику.

- Рада, что ты проснулся. Твоя сестренка выходит сегодня замуж. Поэтому будь паинькой, одевайся и жди, мы заедем за тобой через полтора часа. Ты ведь не забыл, что ведешь меня к алтарю? Давай сделаем этот день незабываемым.

Снова лёгкий стук по динамику, и девушка, смеясь, отключилась. Несколько секунд Яр смотрел на потухший экран телефона, а затем соскочил с кровати и помчался в ванную.

Теперь его переполняло радостное возбуждение. Его сестра заслуживала быть счастливой. Когда семь лет назад друг семьи наконец-то привез его домой, Яромил был настолько подавлен, что вообще не реагировал на окружающий мир. Нет, он не шарахался с криком от людей, просто молчал и смотрел в одну точку. Мимо него прошли похороны родителей, которые организовала сестра. По официальной версии «мужчина не справился с управлением, и машина вылетела с дороги на самом опасном участке горной дороги. Несколько раз перевернулась и, съехав на крыше на дно пропасти, взорвалась. Пассажирка, не пристегнутая ремнем безопасности, получила травмы, не совместимые с жизнью, водитель погиб при взрыве».

Именно Светлана Ладо, на тот момент восемнадцатилетняя девушка, встала во главе холдинга семьи Ладо. Наверное, если бы рядом не оказалось друга отца и его сына, Света бы не выдержала. Но Эрик Романович и Арат стали крепкой опорой для сильной духом, но такой хрупкой девушки. Благодаря их поддержке она удержала бизнес родителей в руках, а затем забрала из психиатрической больницы брата, куда его определила экспертная комиссия врачей.

Света нянчилась с ним, стараясь вывести из состояния психического анабиоза, возила на консультации к ведущим специалистам в области психиатрии. И постепенно Яромил открылся, стал реагировать на раздражители, а через год практически пришел в норму, только вот говорить он так и не начал, общался только через планшет, который подарил ему Арат.

Хотя, если честно, общаться в полном смысле этого слова он не собирался, всегда держа дистанцию со всеми. Из-за полученной психологической травмы он страдал повышенной тактильной чувствительностью, поэтому не выносил физических контактов. Исключение составляли сестра, Арат и дядя Эрик, а близкими друзьями стали книги всех жанров, они уводили в мир, где добро обязательно побеждало зло и герои оставались в живых и жили долго и счастливо. Именно в выдуманных мирах ему очень хотелось остаться навсегда.

Через несколько лет после трагических событий, когда жизнь поредевшей семьи Ладо вошла в более-менее стабильное русло, Светлана и Арат объявили о своей помолвке, и это стало отличной новостью.

Яромил выключил воду и, пока вытирался, вспоминал, как был изумлен, когда Арат вдруг встал перед ним на одно колено и попросил руки его сестры. Яру было достаточно взглянуть в сияющие глаза сестры, и он ответил согласием. Потом они долго сидели в гостиной вчетвером, вместе с дядей Эриком, и обсуждали будущее. Яр сам от себя не ожидал, но решил, что будет жить отдельно, чтобы не стеснять молодоженов. Света не стала его уговаривать отказаться от этой затеи, только понимающе улыбнулась, а Арат заявил, что двери их дома всегда открыты для Яромила.

И сегодня, спустя шесть месяцев, состоится свадьба.

Яромил, не переносящий большое скопление людей, настроил себя перетерпеть мучительные минуты ради сестры. Он надеялся, что это будет не трудно. Один день, и с ним будет планшет, в который, помимо прочих гаджетов, были закачены книги.

Он вышел из ванной комнаты в хорошем расположение духа и принялся одеваться, и когда в дверь позвонили, он был уже готов.