Ведьма нашего времени

Рогнеда Григорьевна, профессор кафедры истории, была женщиной строгой и волевой, стойко переносящей удары судьбы.

Ее семья жила спокойно и счастливо, пока не произошла та случайная автомобильная авария, в которой погибли любимые дочь и зять.

Как обычно, ее с мужем внучка должна была провести очередное лето у них в Подмосковье. В тот солнечный, не предвещающий ничего плохого день, открестившись от студентов с их сессией, Рогнеда подхватила пятилетнюю малышку и укатила подальше от городского шума и запаха раскаленного асфальта. А поздно вечером она узнала от мужа страшную новость.

Положив телефонную трубку, Рогнеда встала из-за стола, слегка покачиваясь, и сделала несколько глубоких вдохов. По ее щекам потекли слезы, а губы задрожали. Там, в спаленке под чердаком, спала ее маленькая Злата. После целого дня на свежем воздухе за сбором малины, играх в песочнице с соседским мальчишкой Димкой - внучка видела детские сны, и не знала, что случилось с родителями, которых она больше никогда не увидит.

Теперь все, кто у нее остались - бабушка Рогнеда и дедушка Казимир.

— Нет, сейчас нельзя раскисать, — женщина шмыгнула распухшим носом и утерла его выуженным из заднего кармана джинсов платком. — Похороны организовывать не будем, да и было бы кого звать! Не надо, просто кремация, — вслух составляла план действий она, это всегда помогало ей сосредоточиться, отстранившись от болезненных мыслей.

«Если я начну впадать в панику и рыдать в три ручья, то у меня может подскочить давление, а сейчас надо держаться».

— Так, их двухкомнатную квартиру нужно сдать, лишние деньги на содержание Златы не помешают, и наконец-то, попросить прибавку к зарплате. Сколько лет работаю на университет, вкалываю, пора бы! — Рогнеда повысила голос и прикрыла рот ладонью, боясь разбудить внучку. — Да, а пока деточке не исполнится восемнадцать, она будет жить с нами в «трешке» у парка. А там, как сама захочет: останется или переберется в центр. Дачу продавать нельзя, ребенку нужен свежий воздух.

Она не сомкнула глаз до глубокой ночи, и только когда Казимир бесшумно вошел в дом, дала волю слезам. Сидя в беседке на улице, они вдвоем оплакивали тех, кого невозможно вернуть. Рогнеда плакала за двоих, а муж молча смотрел в одну точку остекленевшим взглядом, застывшем на посеревшем от горя лице. В какой-то момент, женщине даже стало не по себе от его вида, и она предложила выпить успокоительное, но Казимир отказался. Они так и не легли спать, не смогли. Каждый раз закрывая глаза, перед Рогнедой представал образ дочери - Заряны, в том же возрасте, что сейчас Златаяра.

Весь следующий день они провели в городе, оставив внучку у соседки по даче. То, что осталось от тел после аварии опознавал лично Казимир. Муж всегда отличался абсолютным спокойствием — не зря работал в медицинском университете. Но во время кремации, Рогнеда увидела влажные дорожки от слез на его щеках. Он плакал впервые за столько лет их совместной жизни.

В Подмосковье женщина вернулась бледной и очень уставшей. У зеркала в прихожей ей даже почудилось, что в каштановых волосах промелькнула седина, хотя она всегда тщательно следила за собой. Горе вмиг отобрало у нее привычный блеск глаз и нежный румянец на щеках.

Они с мужем так и не сказали Злате о том, что ее родители погибли. Шло время, а на вопросы, где папа с мамой, Рогнеда отвечала, что они в очередной командировке - улетели в Чехию, в этот раз без нее, потому что торопились, и неизвестно, скоро ли вернутся. У погибшего зятя никого кроме жены и дочери не было, поэтому не нужно было никому звонить, но от этого Рогнеде было не легче. Она любила Константина, как родного сына, он был хорошим мужем Заряне.

Приближалась осень, пора учебы и детских садов, а Златаяра все чаще сидела у окна дачи.

Она смотрела на дорогу и ждала, что там появится папина белая машина или мамин цветастый сарафан из шифона, который она так любила гладить, держась за подол. Но ее ожиданию пришел конец, когда однажды, она услышала разговор между соседками:

— Горе-то какое! Заряна с Костей погибли, а Рогнеда ходит как неприкаянная, лишний раз боится заплакать, чтобы внучку не растревожить. Вот ведь какая женщина! Сильная, — говорила бабушка Мария, с внуком которой Злата в этот момент подбирала яблоки с травы.

— Да не говори, жалко малютку. Сиротинушка. Одна бабушка с дедом остались. Ну ничего, они оба крепкие, смогут вырастить и поднять ее на ноги. Казимир вон в городе постоянно торчит, все бумажками занимается. Еще не хватало, чтобы единственную внучку в детский дом определили, — отвечала тетя Люба, мама Кольки, который жил напротив и дружил со Златой и Димкой.

Краснобокие яблоки вывалились из подола ее большой синей футболки и покатились по земле. Димка удивленно посмотрел на подругу и принялся их подбирать, пытаясь засунуть в и без того наполненные карманы штанов.

«Как погибли? Что это значит? Мама с папой в командировке, они что-то путают», — подумала девочка, бросившись к дому.

За столом, в узких очках на цепочке, перебирая квитанции на оплату, сидела Рогнеда. Увидев бледное и обеспокоенное личико внучки, женщина выпрямилась и спросила:

— Яра, что это с тобой? Опять куда-то с Дмитрием залезли?

— Ба, а почему бабушка Мария сказала, что родители погибли, когда они в Праге? Она ведь пошутила? — сдавленным голосом спросила девочка, комкая край футболки, так что ее маленькие пальчики побелели.

На ее вопрос - бабушка долго молчала, и девочка начала молить ее про себя: «Ну скажи, ведь они живы». Рогнеда тяжело вздохнула и потянулась к ней, нежно обняв. В ее горячих руках худенькое, детское тельце дрожало:

— Их больше нет, но ты не одна и никогда не будешь одна. Мы вместе, — бабушка погладила ее по заплетенным в две косички, таким же, как у нее, темно-каштановым волосам.

— Как нет… как… — просипела Злата почти задыхалась. Слезы душили ее, собравшись в неприятный комок в горле, и пролились, когда бабушка поцеловала ее в висок и еще теснее прижала к себе.

— Я не хотела тебе говорить…

С того дня в Златаяре что-то надломилось, игры с друзьями больше не были такими веселыми и беззаботными. А когда через два года и деда не стало — сердечный приступ - детство совсем закончилось.

Из маленькой и веселой девчушки с мальчишеским характером, она превратилась в замкнутую и малообщительную. В младших классах, бабушка отдала ее в музыкальную школу, и именно это помогло девочке отвлечься от грустных воспоминаний и немного ожить. Затем к игре на скрипке прибавилось плавание в бассейне, куда они с Рогнедой ходили два, а то и три раза в неделю. Продолжали ездить на дачу, время шло своим чередом, боль утраты постепенно проходила.

По окончании музыкального училища, Злата поступила в консерваторию. Когда она получила диплом, бабушке предложили провести курс лекций по ее предмету, в Лондоне.

— Поезжай! Это ведь твоя мечта, — увещевала Рогнеду внучка, сидя в кухне в их трехкомнатной квартире и попивая чай с малиновым вареньем.

— Это на целых три месяца, как ты будешь здесь без меня?

— Как и до этого, от квартиры родителей приходят деньги, на них и проживу. Ты не забывай, что я еще получаю за выступления в консерватории, а на следующей неделе как раз такой концерт, и у меня сольная партия на скрипке, — Яра гордо вскинула подбородок своего узкого личика.

Сейчас, в свои двадцать три, она больше не выглядела худой и неприметной серой мышкой, а превратилась в стройную и привлекательную девушку. Такую же миниатюрную, как ее покойная мать, но по-кошачьи каре-зеленые глаза унаследовала от деда. Косичек как в детстве она не носила, да и длинные волосы у нее были до шестого класса, после чего она стала экспериментировать со стрижками, пока не остановилась на короткой, но не менее женственной, благодаря длинной косой челке до подбородка.

— И все-таки, вдруг что-нибудь случится, а я не смогу быть рядом, так же как не смогла с…

Внучка перебила ее, обняв за плечи.

— Ба, не вини себя. Ты же знаешь, им нельзя было помочь, а со мной все будет хорошо. Езжай и будь спокойна, я уже большая девочка, не пропаду. Вся в тебя, — и она поцеловала ее в щеку.

Через три дня, точно в пятницу, Злата проводила любимую бабушку в аэропорт Шереметьево. Тем же вечером, возвращаясь после плавания из бассейна, разомлевшая и приятно уставшая, девушка не догадывалась, что за ней идут, пока кто-то не ударил ее в висок.

Острая вспышка боли заставила опуститься на асфальт. Чувствуя, как по щеке льется что-то горячее, Яра не сразу поняла, что из ее рук пытаются вырвать сумку, в которую она вцепилась мертвой хваткой. Ключи, кошелек с деньгами за съемную квартиру, все, на что она могла жить этот месяц, было там.

— Пусти тварь! — рыкнул на нее напавший. От него пахло немытым телом, и она увидела наколки на пальцах с зажатым кастетом. Пока этот хмырь пытался вырвать у нее сумку, девушка закричала на всю улицу и схлопотала тяжелой рукой по лицу, окончательно упав на спину. Но далеко вор не убежал, его схватили два высоких парня в кожаных куртках. До Яры донеслись странные булькающие звуки, и она увидела, как тело нападавшего медленно осело на землю.

— Фу, ну и смердит от него! Как только такие находят лазейки в этот мир, непонятно, — поморщился первый, в полумраке их лиц было не разглядеть.

— У кого есть артефакт переноса, те и приходят ради легкой наживы. Это второй такой тип за время нашей летней практики. Куратор будет доволен.

— Сумку верните, — их прервал женский голос, и оба удивленно посмотрели в сторону все еще сидящей на асфальте Златаяры.

— Да-да, я вам двоим говорю. Этот урод хотел меня обокрасть! Или вы с ним заодно? — она встала пошатываясь, оперлась о перила лестницы своего подъезда, чтобы не упасть.

В висках болезненно стучало: «Стоило бабушке улететь, и в тот же вечер нарвалась на вора, да еще и по лицу схлопотала».

Парни медленно подошли к ней, и один из них протянул руку со спортивной сумкой:

— Ты нас видишь? — в полумраке блеснули его глаза. Темно-русые волосы были переплетены в длинную косу, перекинутую через плечо.

— А не должна? — Яра взяла сумку и приложила салфетку к кровоточащему виску.

— Да как бы нет… Ты, вообще, чья будешь? Из нашего мира или как? — спросил второй. Под метр девяносто ростом с черными короткими волосами, волевым подбородком и насмешливым взглядом почти черных в полумраке глаз.

— Своя собственная! Странные вы какие-то! Мы сейчас в городе Москве, планета Земля. Неужели заметка из журнала оказалась правдивой, и все мужчины с Марса? — с сарказмом спросила она и, поднявшись по ступенькам, с писком открыла подъездную дверь. — Если вы не с ним, то спасибо за помощь, всего хорошего.

Ей ничего не ответили, но она и не ждала. Сейчас девушке хотелось одного: понять, какой урон нанесли ее несчастному лицу и как долго это все будет заживать? Иначе на время концерта в среду придется превратить лицо в тональную маску.

Стоя перед зеркалом в ванной и рассматривая умытое лицо, Злата поняла, что можно обойтись холодными компрессами и заживляющими мазями.

Выпив успокоительное и залепив разбитую бровь двумя пластырями, чтобы не испачкать кровью подушку, Златаяра провалилась в забытье.

Сквозь сон она услышала два знакомых мужских голоса:

— На вид обычная девушка. Хорошо он ее приложил. На людях все так медленно заживает… жаль такую симпатичную мордашку, — над ней кто-то склонился и провел горячей ладонью по затылку, снимая боль и жар.

— Может, и обычная, но первое впечатление обманчиво. Не знал, что в этом мире водятся ведьмы. Думал, они все перебрались к нам в столицу. Эта, хоть и не инициированная, смогла нас и увидеть, и услышать. Не испугалась, — спокойно продолжил второй.

— Чего пугаться — мы ведь не были в своих истинных ипостасях. Вряд ли ей доводилось видеть дракона или демона. От нее, приятно пахнет… лесом и дождем.

— Чего не скажешь обо мне: третьи сутки в этом загазованном городишке. Хоть бы жилье какое выделили, так нет же! Приходится идти на контакт с людишками, да еще и упрашивать сдать нам квартиру! — высокомерно отметил он.

— Не ворчи так громко, а то разбудишь ее. Она зашевелилась…

Девушка перевернулась набок.

— Проблема этого мира в том, что он глушит любые магические способности, поэтому всякое отребье скрывается здесь, не боясь быть пойманными. Мы обязаны ограничивать свои силы, чтобы их хватило до конца практики, а внушать людям элементарный приказ занять их квартиру или отдать продукты в магазине без денег — противоречит правилам. Нашли куда нас послать — отслеживать мелких преступников и изымать их артефакты, — он прошелся по комнате, но случайно напоровшись на стул, тихо выругался. — Давай лучше, пока она спит, воспользуемся возможностью наконец-то помыться и отоспаться.

— И как ты ей утром будешь объяснять наше присутствие? Кстати, может у нее есть стиральная машинка? — на этом они вышли из комнаты, а Злата уткнулась носом в подушку и продолжила спать, полагая, что этот разговор просто сон.