Глава 5

Одинокое окно кабинета психолога с трудом пропускало свет вялого весеннего солнца. Казалось, словно оно еще не проснулось, не потянулось и не хочет дарить тепло уставшей от холодов земле. Алексей Муратов сидел в жестком кожаном кресле напротив пожилой дамы в черном свитере, обтягивающих кожаных штанах и очках в широкой черной оправе. Уже почти четыре месяца он проходил обязательную реабилитацию после всего, что свалилось на его голову. Мужчина вдруг осознал, что в его мире всего этого быть не может. Вдруг он и правда, сошел с ума?

— Как вы себя сегодня чувствуете? — психолог по имени Валерия что-то небрежно черкала в блокноте.

— Сойдет, — сказал Муратов, устраиваясь удобнее.

— Немногословно. Мы с вами уже четыре месяца работаем, и я вижу определенный прогресс. Думаю, со следующей недели смогу допустить вас к службе. — сказала она.

Эти месяцы стали для Муратова настоящим адом. Мало того, что после пребывания в коме он каждое утро просыпался с чувством, будто его переехал грузовой автомобиль, так еще и Ткачев настоял на полугодовом отпуске с обязательным посещением психолога. Быстров порекомендовал ему Валерию Игнатенко, и она правда оказалась блестящим специалистом. Интересно, откуда у Никиты такие знакомства?

— О чем думаете? — спросила психолог, внимательно наблюдая за каждым действием мужчины, — расскажите, вас больше не мучают кошмары?

— Нет. Все те сны... — Алексей вспоминал больные сновидения, в которых он видел Катю и странное существо с крыльями, — будто нереальны.

— Ваши воспоминания так и не вернулись, — сказала Валерия, — но подобное часто случается после травмирующих событий и черепно-мозговых травм. Просто подождите.

Муратов и правда не помнил почти ничего из тех событий, которые предшествовали инциденту в церкви. Не помнил, как там оказался и какой целью вообще поехал к черту на рога. Последнее, чем побаловала память — это смутные обрывки больных снов, в которых была Катя. Катя. Наверное, Муратов смирился с ее потерей. Когда после больницы он научился мало-мальски самостоятельно ходить, то сразу отправился в место захоронения погибших от взрыва в Троицкой церкви. Весь день он думал, где правда, а где больное сознание дорисовывало более-менее логичную картину.

Каин Вуд. Почему он так его ненавидел? Сейчас бизнесмен вызывал лишь смутное чувство благодарности. Он ведь говорил, что непричастен к смерти Кати, ведь так?

— Ваш мозг пытается восполнить пробелы, — говорила психолог Игнатенко, — это абсолютно нормально, что вы пока путаетесь. Со временем память вернется и все встанет на свои места.

Но это было в их вторую, кажется, встречу. Прошло почти полгода и ничего не изменилось. Его память о том, что произошло и по какой причине, по-прежнему была покрыта туманом, а то и вовсе стерта. В этот прием Валерия не требовала от него рассказов, лишь непрерывно что-то писала в блокноте.

— Вы вполне можете вернуться к службе, — сказала она напоследок, — только через месяц зайдите ко мне, я проведу кое-какие тесты.

На улицу Алексей вышел со странным чувством одиночества. Через полчаса они с Быстровым должны были вместе попить пива в ближайшей к отделению пивной. Мужчина сел в машину и задумался. Отсутствие воспоминаний вселяло какое-то странное спокойствие. Даже одержимость Катей прошла, словно он просто перешагнул одну-единственную черту. Все, о чем Муратов раньше думал, казалось сущим бредом. Или он просто проработал травму, как выражаются психологи?

Быстров уже ждал в кафе.

— Здорово, Лех. Как там твой психолог? — Никита прищурился, словно оценивая друга и подозвал молодую официантку.

— Два пива, лапуля, — сказал он и глазами проследил за качающей ягодицами девушкой.

— Ты же женишься, — улыбнулся Муратов, — вот Люда с тобой настрадается.

— Ну пока-то я свободен, — вздохнул напарник, — так что гуляй рванина.

— Не изменяй ей, — серьезно сказал Алексей, — кому ты такой еще нужен. Она хорошая девушка и любит тебя.

Никита как-то странно взглянул на дверь кафе. Там толпилась стайка подростков, странно и эпатажно одетых. Была и длинноволосая нимфа с розовыми локонами, и пацанка-блондинка с короткой стрижкой, и много кто еще. Почему-то эта группа заинтересовала Быстрова.

— Мне стоит беспокоиться? — спросил Муратов, отхлебывая холодное пиво из вспотевшей кружки, — им лет по пятнадцать.

— Что за ерунда? — нервно хихикнул напарник.

Однако кое-что в его голосе показалось Алексею подозрительным. Он достаточно хорошо знал Никиту, чтобы сразу понять — в поведении друга что-то изменилось. Увидев этих подростков, Быстров погрустнел и от былой развязности не осталось и следа.

— Колись, — коротко сказал Алексей.

Быстров вздохнул, почти залпом вливая в себя ледяное пиво, немного помолчал и тихо заговорил.

— Когда ты валялся в коме, кое-что произошло. Наш подозреваемый, я бы сказал, твой подозреваемый, белобрысый, которого мы у храма встретили, сидел в изоляторе. Я тогда землю носом рыл, чтобы вытащить из него информацию. И на меня налетела его сестра, как две капли...

— Так у него сестра есть? Любопытно. И что?

— В моей машине приставила мне кинжал к горлу. Честно говоря, я даже испугался слегка. Требовала брата освободить. А взамен дала флэшку с инфой.

— С какой?

— Там был дневник патриарха сбрендившего. Старик совсем из ума выжил, подстроил взрыв храма, думал, что Славянское братство его хочет за задницу взять. Как она ее достала, я спросить не успел, да и особо не хотел.

— И что? — Муратову вся история казалась нереальной, словно происходила в параллельном мире.

— В общем, близнец ее послал. Не знаю, что они не поделили. Мне ее даже жаль стало. Мелкая, испуганная, агрессивная.

— Твой типаж, одним словом — улыбнулся Алексей.

— И я о том же. Сводил ее в кафе, покормил. — сказал Быстров, — безо всякой задней мысли, кстати.

— Мне-то не ври.

— Нет, ну мысли промелькивали, конечно. Но я же джентльмен. Предложил подвезти, а она возьми и позови меня в парк.

— Женщина с кинжалом позвала тебя ночью в лес, и ты пошел? Быстров, ты меня поражаешь, — Муратов еле держался, чтобы не засмеяться на всю пивную.

— Почуял, что она неопасна. И оп, — голос напарника стал совсем тихим, — завела меня в беседку и отсосала. А потом попку подставила. Ну а я что мог поделать? Потом просто пропала. И вот, пять месяцев прошло, а от девки ни слуху, ни духу.

— Как она тебя, — улыбнулся Алексей, — и теперь то волнующее воспоминание не дает тебе спать?

— Ты еще моим психологом заделайся, — буркнул Быстров, — но, блин, да. Каждый раз, когда я о ней думаю, у меня стояк.

— Как ее хоть звали? — Муратов чувствовал волнение друга и прекрасно понимал, как можно быть одержимым одной женщиной, — где живет?

— Ничего не знаю. Только запах волос, словно в лесу после дождя, — вздохнул Никита и понуро продолжил хлебать пиво.

— Зачем ты тогда женишься? Ты же не для того это делаешь, чтобы ту девушку забыть? Это подло, Быстров.

— С Людкой легко, — сказал тот, — думаю, у меня получится построить с ней что-то, напоминающее семью. Мне уже сорок два, Муратов.

— Мне это не нравится. Хочешь, я попробую отыскать твою блондинку? Решишь свои вопросы. Уверен, встреть ты ее еще раз, в миг бы и думать забыл. Людмиле — ни слова, а то она тебя пошлет.

Оставшееся время оба приятеля сидели и каждый думал о своем. Муратов понимал, что вряд ли отыщет девушку, так сильно зацепившую друга. Но выбора нет, нужно искать. Заодно и в рабочий ритм войдет. В душе Алексей был очень благодарен Людмиле за помощь тогда, ночью на кухне Быстрова и искреннее не хотел, чтобы она мучилась из-за измен Никиты. Первым молчание прервал Быстров, бегло взглянувший на часы.

— Пора Людку с работы забирать. Сегодня она хочет обсудить приготовления к свадьбе. Честно? Я бы просто расписался, да оттрахал ее в отеле и все. Но нет, бабы. Платье, цветы...

— Не будь снобом, Быстров, — сказал Алексей, — позволь девушке насладиться. И еще, дам совет. Если не любишь ее — отмени свадьбу. Она поймет. Это лучше, чем ты женишься, а твоя блондиночка вдруг объявится. И будешь на две стороны жить. Гадко это.

Никита ничего не ответил, лишь кивнул и сел в машину.

Люда была хорошей, спокойной и очень рассудительной. Быстров добивался расположения девушки не менее года и когда она оказалась в его постели, был несказанно горд. Конечно, укушенный Муратов здорово подпортил им малину в первую ночь, но с тех пор следователь регулярно проводил с ней целые дни. Но после неожиданного появления синеглазки он не мог спать. Быстрова мучили сладкие воспоминания о ее гладкой коже, развратных стонах и изматывающей невозможности коснуться и впиться губами в ее маленький ротик. Людмила стала той самой отдушиной, которая позволяла не сойти с ума. Он даже подумал, что полюбил ее.

Но стоило следователю встретить девушку, хоть немного напоминающую синеглазку, он начинал терять рассудок. Конечно же, Люду он не любил. Возможно, Муратов и прав. Стоит найти девочку и освободиться от этой зависимости. Возможно, она не так и хороша в реальности, как в воспоминаниях. Но ее запах постоянно был с ним. Одно время мужчина даже искал в косметических магазинах шампунь с таким ароматом. Но так и не нашел.

— ... и вот я им так и не дозвонилась. Но очень хочу заказать торт там. Никита, ты слушаешь? — требовательный голос невесты вырвал Быстрова из воспоминаний.

— Да, конечно. Ты хотела заказать торт именно там, — вздохнул он, — ну закажи в другом месте. Хочешь, завтра съездим в ту кондитерскую?

Она крепко поцеловала Никиту в щеку. Приятный аромат цветочных духов ударил в нос следователю. Все-таки, эта девушка — сокровище, и нужно ее беречь. Вернувшись в его квартиру, они разложили продукты, купленные после работы, и Быстров переоделся в домашние спортивные штаны. Невеста направилась в душ, завлекающе виляя ягодицами, но душ был слишком мал для их сексуальных утех.

— Жди меня в постели, — мягко сказала Людмила и нырнула в ванную, закрыв ее на щеколду.

Быстров открыл окна в квартире и направился в спальню. Раскрыв дверь на балкон, он вдохнул запах весеннего вечера. Повсюду горели окна, жители безмятежно наслаждались заслуженным отдыхом. А вот сердце Никиты было неспокойно. Мысли снова и снова возвращались к синеглазке, словно... он принюхался и сначала не поверил, затем резко развернулся.

Ева стояла прямо напротив него, спиной к двери. На ней были обтягивающие джинсы и майка. Точь-в-точь как в тот вечер. Быстров шумно вдохнул, словно ему не хватало воздуха.

— Привет Быстров, — сказала она, — давно не виделись.

— Ты что здесь забыла? — спросил следователь и прислушался.

В душе все еще шумела вода.

— Твоя всегда долго моется, — протянула Ева и подошла вплотную к Никите, — нам хватит времени.

Девушка медленно, будто наслаждаясь каждой секундой стянула плотную облегающую майку, под которой не оказалось белья. Быстров в тот момент забыл, как дышать. Его взору открылась небольшая, упругая грудь с маленькими торчащими сосками. Он протянул руки, чтобы потрогать, но синеглазка ударила его по руке. Затем она толкнула его на кровать и стянула с мужчины штаны.

— Ты уже готов, — протянула она, — неужели я так тебя завожу, товарищ следователь? А как же невеста?

Тем временем тонкие пальчики девушки расстегнули пуговицу джинсов, и она буквально выпрыгнула из обтягивающей ткани. Не говоря ни слова, синеглазка отодвинула ткань трусиков и села на Быстрова, вызвав в нем волну, поднимающуюся их самых темных глубин души. Она схватила его руки и завела за голову, тем временем все быстрее двигая бедрами. Быстров почувствовал, что вот-вот достигнет пика и вырвал руки, с силой сжимая мягкие ягодицы и вынуждая слегка притормозить. В ванной все еще шумел душ, Никита знал, что Ева права: Людмила обычно моется долго. И он не хотел спешить.

Все-таки он мужчина и куда сильнее мелкой синеглазки. Он подхватил ее руками и перевернул, наваливаясь сверху. Вопреки ожиданиям, девушка не сопротивлялась, а лишь глядела на него огромными синими глазами. Он впился губами в маленькую грудь, до боли кусая и сжимая, заставляя синеглазку извиваться и выгибаться. Быстров не мог позволить ей уйти. Только не сейчас! Затем он поцеловал ее, долго, с языком, хватая за затылок и вдыхая тот самый сводящий с ума аромат. Каждое его движение отзывалось в маленьком теле девушки дрожью и криками, которые он глушил долгим поцелуем. Больше не в силах сдерживаться, Никита бурно кончил, схватив синеглазку за бедра и оставляя красные следы на коже. Она же обнимала его за коротко стриженую голову, тяжело дыша.

— Прости, — прошептал он, кусая девушку за мочку уха, — я так долго ждал. Вот и не сдержался.

Ева выскользнула из-под него, встряхнула головой и стала одеваться, не говоря ни слова.

— Скажи хоть имя, — взмолился несчастный следователь, — или где тебя найти.

Она вытащила из заднего кармана джинсов бумажку и вложила в его ладонь.

— Твоя невеста закончила мыться, — шепнула синеглазка, — пока, Быстров.

Он быстро натянул штаны, стараясь унять прерывистое дыхание. Эта гонка оказалась дольше, чем в прошлый раз, но ему все равно было мало. Никита хотел взять ее во всех возможных местах всеми способами. Это чувство снова привело его в готовность, но он постарался унять желание, переключаясь на нейтральные мысли. Через пару минут в комнату вошла обнаженная Людмила. Стройные формы и приличных размеров грудь даже не всколыхнули ничего внутри мужчины. Быстров почувствовал себя отвратительно, словно он — худший человек на этой планете.

— Отойду-ка в туалет, — сказал он и прошмыгнул мимо девушки в уборную.

Там он попытался привести себя в порядок. Но огромные синие глаза не выходили из головы.

— Да, Муратов. Ну вот встретил я ее еще раз, а толку? — прошептал Быстров и облизал пересохшие от волнения губы, — все еще хочу.

Вернувшись в спальню, Быстров сослался на сильную головную боль.

— Прости, Люда, — сказал он виновато, — мигрень разыгралась. Давай ляжем спать, а?

В глазах невесты читалось непонимание, и Никита снова ощутил себя в одном ряду с Чарльзом Мэнсоном и Джеком Потрошителем. Только еще хуже. Он только что прямо на этой кровати изменил своей девушке. И самое паршивое, что с огромным удовольствием. Случилось то, чего он так долго жаждал. Когда Люди заснула, мужчина включил светильник и достал из кармана штанов бумажку, которую ему дала синеглазка. На ней был ровным почерком написан адрес. Подмосковье.

Никиту тошнило от самого себя, когда он пытался заснуть. Нужно прекратить это. Раньше он был животным, бросавшимся на каждую женщину, а теперь вот решил остепениться, стать нормальным. Почему нельзя просто быть верным? Необходимо поехать к синеглазке и сказать, чтобы она больше не появлялась в его жизни. Уговорив себя на такой шаг, Быстров заснул молодецким сном.