4

Фабиолу я догнала у кассы. За билетами выстроилась очередь, и нас разделяло человек десять. Когда я, наконец, получила билет, Фабиола уже минут пять, как скрылась в выставочном зале. Миновав контроль и войдя в музей, я растерянно огляделась. Народу было, как в ГУМе в первый день распродаж. Смешливые школяры, шумные студенты, бойкие старушки, любопытные туристы толпились у витрин с экспонатами, переходили из зала в зал. И многие темноволосые, невысокие, в черной одежде, как Фабиола. Разве ее разглядишь в толпе?

Собравшись с духом, я двинулась по залу. Посетители вертели головами, рассматривая древности, а я обшаривала взглядом собравшихся, в надежде разыскать Фабиолу и чувствовала аромат людской крови, плывший по залу. Я не из тех вампов, что звереют в присутствии людей. Кровь, необходимую для получения жизненной силы, я пью из бутылочек с донорской кровью – при вступлении в Клуб каждый вампир получает талоны на питание, и его право использовать их или отказаться, самому занявшись своим пропитанием. Охота за одиноким прохожим или охмурение юнцов в ночных Клубах – не для меня. Хотя многие из вампиров находят в этом удовольствие. Такие, как я, предпочитающие донорскую кровь, в меньшинстве. Вацлав и Аристарх предпочитают живую кровь из вены. Интересно, каких взглядов на питание придерживается Фабиола?

В первых трех залах ее не оказалось. В четвертом демонстрировалась временная экспозиция – сокровища испанской короны. При виде бриллиантового ожерелья, сапфирового гарнитура и прочих безделушек испанских королев я на миг потеряла голову и позабыла обо всем на свете. До чего же хороши! И как изменчива судьба! Ведь еще недавно я могла бы купить себе одно из этих роскошных украшений. Месяц назад я узнала о том, что стала наследницей миллионного состояния Жана Лакруа как его единственная официальная кровная преемница. Дедушка Аристарх уже видел меня самой богатой невестой среди вампиров. Но я так и не успела почувствовать каково это – быть миллионершей. Меня обвинили в убийствах, которые я не совершала, заключили под стражу, вынесли смертный приговор и, если бы не вмешательство Вацлава в последний момент, привели бы его в исполнение. После того, как в ходе ментального допроса открылось, что это я убила Жана, а не Вацлав и его Гончие, как было объявлено официально, о миллионах пришлось забыть. Парижский Совет старейшин воспользовался случаем, чтобы отказать мне в правах на наследство и прибрать состояние Жана к рукам французского Клуба. И вот теперь о бриллиантах и рубинах остается только мечтать, глядя на них через стекло витрины.

Не знаю, сколько бы я простояла, восторженно изучая шедевры ювелирного искусства, но тут мое внимание привлекло другое сокровище – уже из области современной моды. Сумочку из кожи питона от дизайнера Боттега Венета, признанную лучшей сумкой прошлого года, я в любой толпе замечу. В аэропорту Парижа именно она обратила мое внимание на Фабиолу, вот и сейчас дизайнерская вещица магнитом притянула мой взгляд. Испанка стояла среди экскурсантов, обступивших витрину в центре зала, и делала вид, что слушает гида. Хотя, может, она и впрямь понимает чешский?

Протиснувшись поближе, я увидела ее – самое большое сокровище экспозиции, предмет, которому отводилось центральное место в зале, венец всей коллекции. Это была королевская диадема, украшенная сотней ослепительных бриллиантов. Ювелир, создавший это чудо, был настоящим волшебником. Золотой каркас диадемы представлял собой тончайшее кружево, от него расходились многочисленные лучики, усыпанные бриллиантами. Каждая алмазная капелька, казалось, вобрала в себя целую радугу. Это не просто красивое украшение, это – мощнейший артефакт, который даже самую невзрачную испанскую принцессу сделал бы блистательной королевой. С такой радужной короной на голове вмиг избавишься от робости и неуверенности и ощутишь себя не только первой красавицей, но и властительницей мира. Я бы все на свете отдала, лишь бы примерить ее хотя бы на минутку.

Я невольно подалась вперед, стараясь запечатлеть в памяти каждый золотой завиток, каждую бриллиантовую росинку, унести в своем сердце кусочек этой волшебной радуги. Кто-то что-то резко сказал, и мои соседи отодвинулись от витрины, а я поймала на себе строгий взгляд гида и с неохотой отступила на шаг. А когда подняла глаза, чтобы еще раз насладиться зрелищем испанской короны, то увидела, как задорно сверкают через двойное стекло два угольно-черных агата – глаза Фабиола, смотрящие прямо на меня. Я помертвела – неужели, она меня узнала? Но Фабиола только улыбнулась и опустила голову, увлеченно разглядывая корону, так что две смоляные косы упали на грудь, а из ворота черного джемпера выскользнула цепочка со знакомым мне пазлом-кулоном. Похоже, мы разделяем одну и ту же страсть, и вампирша только поэтому отвлеклась от созерцания драгоценностей. А может, ее удивило наше сходство во внешности и одежде – в толпе нас можно принять за двойняшек. Так или иначе, корона целиком завладела вниманием Фабиолы – девушка просто приклеилась к стеклу. А мне даже не пришлось притворяться и искать повода не выпускать ее из виду. Я стояла по другую сторону витрины, одновременно любуясь короной и следя за вампиршей. Мы могли бы так простоять и ночь напролет, но музей стал закрываться, и смотрители принялись разгонять поздних посетителей.

- Ну что? – встрепенулся Вацлав, когда я села в машину.

- Я никого не видела, - с разочарованием доложила я.

К Фабиоле так и не подошел никто из одиннадцати вампирш. Правда, если бы кто-то из них передал ей записку через постороннего человека, воспользовавшись толчеей, я бы ничего не заметила. Но кому нужны такие шпионские страсти, когда в каждом мобильном есть возможность отправки смс?

- А она? – Вацлав кивком указал на Фабиолу, отчего-то не торопившуюся садиться в машину. Девушка с интересом вертела головой по сторонам, изучая высоту и ширину забора, так, будто бы он тоже представлял эстетическую ценность.

- Просто разглядывала экспонаты.

Вацлав иронически хмыкнул.

- И что именно? Корону испанской королевы Эсперанцы?

- А владелицу короны звали так? – оживилась я и тут же осеклась под насмешливым взглядом Гончего. Да, у меня не было времени прочитать табличку с историей короны! Мне было куда интереснее разглядывать ее саму. – А ты-то откуда знаешь?

Он взглядом указал на газету, лежащую на приборной панели.

- Сбегал в киоск. Все газеты пишут об этой выставке, ее ценности и беспрецедентных мерах безопасности для ее сохранности.

- Да? – Я с недоумением пожала плечами. – Не заметила, чтобы там было много охраны. Ну, ходил, какой-то хмурый шкаф с рацией – и все.

- Все дело в сигнализации, - снисходительно пояснил Вацлав.

Я с любопытством взглянула на здание музея, почти слившееся с сумерками.

- Хочешь сказать, с наступлением ночи там включаются такие лазерные лучи, как в кино?

- Не знаю, что там включается, но только директор музея во всех интервью распинается, что обойти эту систему охраны невозможно. Зря он так, ох, зря.

Я в растерянности промолчала, не понимая, что плохого в том, что директор уверен в сохранности доверенной ему коллекции.

- И как думаешь, - небрежно спросил Вацлав, - когда она собирается украсть корону?

- Что? – опешила я.

- Фабиола, - Вацлав кивнул на девушку, которая наконец-то села в машину. – Когда она планирует обчистить музей?

- Ты шутишь? – ошеломленно уточнила я.

- Какие уж тут шутки, - он скривил губы в усмешке. – Сначала я решил, что мы зря сюда приехали. Фабиола здесь по личным интересам, а не по делу двенадцати вампирш. Но потом сообразил, что если нам удастся поймать ее на выходе из музея с короной в руках, Фабиола более откровенно ответит на наши вопросы. Что скажешь?

- Я не верю, что ты это говоришь серьезно, - я замотала головой.

- Жанна, Фабиола – ловкая и дерзкая авантюристка, - просветил меня Гончий. - Корона для нее – лакомый кусочек. А то, что директор музея повсюду трубит о совершенной охранной системе, только распаляет ее азарт. Поверь мне, Фабиола здесь для того, чтобы ограбить музей. И она сделает это. Можешь в ней не сомневаться.

- Но на подготовку такого ограбления нужно время, - с недоверием возразила я. – В кино грабители готовятся не одну неделю, тщательно изучают систему охраны, ищут в ней уязвимые места, подготавливают маршрут отступления…

- Уверен, для Фабиолы это уже пройденный этап, - усмехнулся Вацлав. - Выставка открылась неделю назад. Спорим, она уже не впервые в Праге? Она разведала обстановку, съездила за необходимым оборудованием. Не знаю уж, добыла ли она все нужное в Париже или туда она вернулась все-таки из-за своих кровных сестер, только теперь у нее есть все для того, чтобы осуществить свою затею.

- Но зачем ей идти в музей в рабочее время, если она там уже была? – не поняла я.

- Нужно же ей было убедиться, что за время ее отсутствия в системе охраны не произошло никаких изменений.

- Да она даже головы не поднимала! - возразила я.

- Это ты так думаешь, - отрезал он и с нотой восхищения в голосе заметил: - Фабиола - профессионал.

- Очень профессионально с ее стороны светиться на месте преступления! – язвительно отметила я. – Если внутри есть камеры, она на всех них запечатлелась.

- Думаю, она хорошо изучила расположение камер, чтобы не совершить этой ошибки, - Вацлав завел мотор и двинулся вслед за неприметной машиной Фабиолы. – Спорим, сейчас она объедет всю ограду по периметру?

Я не проронила ни слова, пока мы не сделали круг вдоль забора, подтверждая теорию Вацлава.

- Ну что? – с мальчишеским самодовольством спросил он.

- Я не понимаю только одного, - сухо ответила я. - Откуда ты ее так хорошо знаешь?

- Мы работали с ней одно время, - скупо сообщил он.

- Фабиола была Гончей? – Я в изумлении уставилась на него.

- Нет, она просто помогала нам в одном деле.

- Что за дело?

- Это неважно.

Проще узнать у светской львицы телефон ее стилиста, чем выяснить у Вацлава подробности знакомства с Фабиолой!

- И в каких вы были отношениях? – невинно поинтересовалась я. – Если ты так боишься показываться ей на глаза. Что, задолжал ей зарплату?

Вацлав ухмыльнулся.

- Не волнуйся, я расплатился с ней сполна. Финансовых претензий у нее ко мне быть не должно.

«А каких – должно?» - чуть не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык.

Ясно же, что Вацлав никогда не расколется. К чему выставлять себя на посмешище?