ГЛАВА 1.1

В конце концов, я запугала себя так, что когда ворвалась в отдел полиции, наверняка всполошила еще и дежурного. В панике подскочила к окошечку и выпалила:

— Я хочу написать заявление!

Дежурный полицейский едва дышал объевшись. Поглаживал себя по круглому животу, дожевывая последний кусочек, и с отвращением поглядывал на коробочки из-под еды перед собой. На меня он взглянул нехотя.

— Поспокойнее, дамочка. Что вас беспокоит?

— Убийца меня беспокоит, — процедила я. — Я журналистка, и сегодня вечером меня отправили в трущобы, чтобы пообщаться с жителями сгоревшего дома. Я задержалась и не успела уйти до заката. Возвращаясь домой, решила срезать путь… Эй!

Я оборвала рассказ, когда дежурный вдруг зевнул. Меня он будто не слушал.

— Так вот, — продолжила я, вновь поймав взгляд полицейского. — Я решила срезать путь через парк, а к тому парку ведет узкий темный переулок. Как только я пересекла улицу, то увидела, как один мужчина заколол другого кинжалом. Или ножом. Или еще чем-то подобным. Не знаю, я не рассмотрела. Убийца увидел меня и, не думая, рванул в мою сторону!

— Но вы ведь стоите передо мной, — дежурный вскинул лохматые седые брови. — Значит, вас не догнали?

— Не догнали, как видите. Я хочу написать заявление на него.

— За что? Он ведь вам ничего не сделал. А погоня, насколько я знаю, не карается законом. К тому же он вас так и не догнал.

Я мысленно взвыла. Мигом вспомнились все матерные слова, которые я по случайности узнала еще в раннем возрасте, но блистать знаниями перед полицейским было нельзя – он и так не стремится помогать.

— Он ведь убил человека, — заметила я. — Соответственно, вы должны поймать его, так?

— Разумеется, и мы поймаем! Но что напишете в заявлении вы? Запомнили, как он выглядит?

— Нет, я же говорю – там было темно…

— Может быть, вы знали того, кого он убил?

— Да нет же!

— Тогда что вы хотите?

— Защиты, разве вы не понимаете? Убийца погнался за мной, и наверняка видел мое лицо. Сколько времени ему понадобится, чтобы от меня избавиться?

Дежурный задумался. Я уже было обрадовалась, что достучалась до него, но он сказал:

— Да нисколько. Мало ли таких, как вы во всем Лэстене? Смените прическу и одежду. Научитесь горбиться, или начните хромать. Измените внешность, поведение, привычки, и убийца вас не найдет.

— Вы шутите, что ли? — ошарашенно спросила я. — То есть если я сейчас выйду из отдела и пойду домой, а по пути меня убьют, то я сама виновата?!

— Дамочка, что вы от меня-то хотите? — взбесился полицейский. — Я зафиксировал ваше обращение, но больше ничем помочь не могу. Всё, идите отсюда. Я должен вызвать своих коллег и сообщить им о случившемся.

— Может, заодно и спросите у них, что мне-то делать?

— Они скажут то же, что и я – идите домой. Выпейте чай с ромашкой, лягте спать, а завтра всё забудете.

Пока я подбирала слова, чтобы высказать все, что думаю, дежурный ушел. Он разговаривал с кем-то в соседнем помещении, а я не собиралась уходить. На улице страшно. Мне там за каждым углом мерещится человек с кинжалом, жаждущий избавиться от единственного свидетеля.

Наконец, дежурный появился в компании своего коллеги. Они оба посмотрели на меня слегка недоуменно, и тот, с кем я уже имела честь пообщаться, спросил:

— Вы все еще здесь? Это даже хорошо! Скажите адрес, где произошло преступление, и мы отправим туда наряд.

Я продиктовала адрес. Щупленький помощник главного дежурного записал его в блокнот и взглядом указал мне на дверь:

— Вы свободны.

Вот и всё, мне здесь больше ничего не добиться. Я поняла это в одночасье и едва не разревелась. Дома муж, требующий ужина, а на темных улицах Лэстена – убийца, ищущий девушку в коричневом пальто. Он меня не забудет и, более того – вероятно, продолжит искать. Будь я на его месте, то не смогла бы спать, пока не найду того, кто способен упечь меня в тюрьму.

Я вышла из отдела, опасливо озираясь по сторонам. Первое, на что упал взгляд – огромный баннер на столбе, рекламирующий организацию с незамысловатым названием “Волк и Заяц”. Я уже слышала об этом агентстве, занимающемся защитой свидетелей, но и подумать не могла, что мне придется воспользоваться его услугами. Даже улыбнулась фотографии мужчины на баннере – он был запечатлен с таким неравнодушным выражением лица, что с ним хотелось познакомиться лично и доверить ему свою жизнь.

Что я, собственно, и готова была сделать прямо сейчас, раз полиция не спешит помогать. Я наивно верила, что как только приду к правоохранителям, меня тут же под руки уведут в безопасное место. Но не тут-то было.

А еще я вдруг поняла, что не хочу видеть Дерела в своей жизни. Больше не хочу. Попрошу защиты у “Волка и Зайца” и уеду в глухомань одна. Там дождусь, когда убийца, которого я увидела в трущобах, будет пойман, а вернувшись домой, разведусь с Дерелом.

Так я думала всю дорогу до агентства. Я к нему бежала так быстро, что запыхалась еще на полпути. Изо всех сил обрушила кулаки на дверь, и в ту же секунду она открылась.

Меня молча втащили внутрь. В кромешной темноте увели по коридорам вглубь здания и впихнули в крошечный, ярко освещенный кабинет.

Только здесь, под защитой толстых стен, я смогла вздохнуть свободнее.

Мужчина с баннера сидел в глубоком кресле за массивным ореховым столом. Одетый в яркий праздничный костюм с блестками и лентами, в окружении книжных стеллажей он казался лишним в этой комнате.

Я смотрела на него неуверенно. Он на меня – с интересом. Мы сверлили друг друга взглядами добрых пять минут, прежде чем в глухой тишине прозвучал его звонкий голос:

— Жертва домашнего насилия, не так ли? — радостно спросил он, закидывая ногу на ногу. — Что требуется: спрятаться от жениха, мужа, или от обоих сразу? Или же вас достала свекровь? Неважно, по какой причине вы здесь, мы поможем в любом случае!

— Я видела убийство, — выпалила я на одном дыхании.