Глава 4

Шесть лет назад

— Что же вы так? — тучная врач с цепким взглядом только что пальцем мне не грозит. — Вы чуть ребенка не потеряли. Ни один мужик этого не стоит, — добавляет тише, будто у меня на лбу все написано.

В первую секунду, когда я пришла в себя, подумала, что ребенка больше нет. Внутри была такая пустота, но уже убежавшая из палаты медсестра, увидев мои слезы и желание вырывать катетер из руки, сказала, что следующий мой срыв ребенок вряд ли переживет.

И вот я тихонько лежу, даже шевелиться боюсь, чтобы не навредить ему. А пустота… Она из-за Андрея. Из-за его ухода. Чувствую, как слезы снова скапливаются в уголках глаз и часто моргаю. Нельзя плакать, мне надо быть сильной.

— Недельку полежите у нас, — продолжает врач, — чтобы наверняка. Покапаем вас, витамины попьете. Все, отдыхайте. К вам заглянет медсестра чуть позже.

— Спасибо, — говорю я.

Телефон… Я точно помню, что брала его, он должен быть где-то в кармане джинсов. А вот где они? Надо дождаться медсестру, сама подниматься не буду, тем более капельница ещё капает. И позвонить… Он первым приходит на ум. В последнее время, что бы ни случилось, моей первой мыслью было позвонить Андрею.

Медсестра приходит через полчаса и на мою просьбу открывает тумбочку, где лежит моя сложенная одежда и телефон.

— Только никаких нервных звонков, — предупреждает она и снимает опустевшую капельницу. — Забегу ещё, а то вы в палате одна. Но пост как раз напротив, поэтому зовите, если что.

— А как к вам обращаться? — спрашиваю я, вглядываясь в бейджик, имени не вижу.

— Нина, — отвечает медсестра. — А завтра утром меня сменит Катя.

— Спасибо, — говорю ей уже в спину и снимаю блокировку с экрана.

Ни одного звонка. То есть Андрей все решил и свое решение не изменит. А если бы я была на его месте? Наверное, отказаться от Лос-Анджелеса было бы трудно. Но я бы выбрала нас. Пусть в съемной квартире, с не особо перспективной работой, но я бы осталась с Андреем. Хотя кто знает… Передо мной такой выбор не стоит.

— Алло! Алло, Ника! — так задумываюсь, что не с первого раза слышу, как мама подняла трубку.

— Привет, — произношу со вздохом. — Я в больнице.

— Какая больница? Отделение? И номер палаты назови.

Мама в своем репертуаре. Никаких причитаний и вопросов, все четко и по факту. Сразу она приедет и убедится, что я жива и вполне здорова, а потом уже станет узнавать, что случилось.

— Мам, у меня с собой ничего нет. Ни зубной щетки, ни одежды, — чувствую, что голос срывается, в нем прослеживаются слезливые нотки.

— Отставить истерику, все куплю и привезу, — строго говорит. — Я так понимаю, что на Андрея рассчитывать не стоит? — догадывается она, что причина моих слез отнюдь не в проблемах со здоровьем.

— Не стоит, — эхом отзываюсь я.

— Жди, Ника, — мама снова обходится без вопросов. — Я в магазин и к тебе.

Она не была против Андрея, не была против, когда мы стали жить вместе. Но сказала, что вернуться я смогу лишь однажды. Да, двери ее квартиры были всегда для нас с Андреем открыты. Но мама предупредила, что при каждой ссоре я не буду бегать туда-сюда. Вернуться я смогу лишь однажды, от ссор надо не убегать к родителям, а надо садиться и разговаривать со своим мужчиной.

Мы в принципе и не ссорились, но я согласна была с маминой позицией. Она ведь права, пусть кому-то такая мера и покажется слишком жёсткой. И вот настал, видимо, этот момент, когда я вернусь в родительский дом. Только не одна…

— Проводите меня, милая, — командирский голос мамы слышу, кажется, из другого конца отделения. — Спасибо, — благодарит она, судя по всему, медсестру, уже приоткрыв дверь в палату. — А что мордашка такая кислая? — это уже мне.

Сколько я ее помню, она никогда не плакала, даже на похоронах своих родителей, моего отца. Мать военнослужащая — это вам не хухры-мухры. Дослужилась до майора и по выслуге лет ушла на пенсию, хотя она ещё молодая. Ей даже пятидесяти нет.

— Мама, я беременна, — говорю ей и закрываю глаза.

— Да уж догадалась, — спокойно отвечает она. — Не просто же так ты в гинекологии слезы льёшь. Так, вещи, — начинает она выгружать все на тумбочку. — И суп сварила, твой любимый. С ложки кормить не буду, руки у тебя вроде рабочие. А ты рассказывай четко и по порядку, что у вас произошло.

Мама снова занимает правильную позицию. Она не льет слезы на пару со мной, а будто делится со мной внутренней силой, показывает пример, какой должна быть сильная женщина. И я обо всём рассказываю без единой слезинки.

— И что ты собираешься делать? — спрашивает мама. — Я тебе помогу, Ника, конечно. Но ты хочешь ходить в тот офис, где вы вместе работали? Собираешься мучить себя воспоминаниями, просто ходя по улицам, где вы вместе гуляли? Воспоминания тоже могут ранить. Они та самая соль на рану, и она не заживёт. У тебя и так будет вечное напоминание о нем перед глазами — твой ребенок.

Это говорит моя мать? Железная леди Аглая Петровна? Она как будто сама это все переживала. Наверное, так и есть. Только у отца не было выбора, а у Андрея был. И он выбрал не нас.

— Я смотрю, у тебя есть предложение? — догадываюсь, глядя на замолчавшую маму.

— Ты можешь остаться здесь, со мной. Что бы я ни говорила, ты моя дочь, — улыбается, погладив меня по руке. — Но ты можешь поехать в Москву к Серафиме. Там и возможностей больше, а ты можешь в своем этом дизайне хорошо развернуться. Было бы желание, Вероника. Или предпочтешь лежать и захлёбываться слезами? Да, они будут, но их никто не должен видеть. Вой в подушку по ночам, но беззвучно, а утром вставай и покоряй новые вершины.

И снова она права. Видимо, сама так делала, а я и не видела. Москва, тетя Серафима, а мама сможет приезжать к нам… И да, я могу работать на удалёнке, потом отдать ребенка в сад и выйти в офис.

— Я поеду к тете Симе, — недолго я думаю над ответом. — Ты сможешь съездить на квартиру и собрать мои вещи?

— Не волнуйся об этом, — мама сжимает мою ладонь. — Я все решу. И если он до сих пор не позвонил, значит, все к лучшему. Будет больно, но ты справишься, я в этом уверена.

— Я тоже, — киваю. — Ведь я твоя дочь.

Мама вселяет в меня уверенность, но ночи… Такие бесконечно длинные ночи сводят с ума. Ночами тяжелее всего — мысли не дают покоя и ковыряют кровоточащие раны.