02

Алена

– Вставай! Алена, вставай.

Открыла один глаз и со тоном перевернулась на другой бок. Пусть от меня все отстанут.

– Проснись.

Мать начала трясти меня за плечи. Знает же, что я ненавижу, когда меня будят!

– Отцепись! – заорала на нее, грубо спихивая ее руки с себя, – Чего пристала? Не видишь, бл*ть, я сплю?

– А ну рот свой закрыла, – сказала маман, вставая с кровати. Я снова легла на подушки.

– Опять гуляла до самого утра? После Ника ты вообще на себя не похожа, Алена. Он тебя хоть держал в рамках приличия! А теперь ты постоянно не понятно, где и с кем шляешься, наверное, еще и …, – она не договорила, сжала губы в тонкую линию.

– Что и? Договаривай! – поднялась на локтях и посмотрела женщине в глаза. Упоминание о моем бывшем действует на меня, как триггер. – Ты хотела сказать трах*лась со всеми без разбора? Да, именно этим и занималась. Не помню, сколько их было, но отодрали они меня по высшему разряду.

Родительница поморщилась.

– Ты отвратительная.

– Это взаимно, – улыбнулась в ответ.

– Сегодня благотворительный ужин, который устраиваем мы с Тарасом.

– И че? – спросила, зевая.

– И то, что ты должна прийти! Мы договаривались.

– Никуда я не пойду, тем более с вами.

– Ты пойдешь, – холодно сказала мать, – Ты живешь в нашем доме и за наш счет, и будешь делать то, что мы тебе скажем.

– Я приду на час, – сказала сквозь стиснутые зубы. Мать никогда не упустит момента, чтобы напомнить мне о том, какое я ничтожество и где мое место.

– На два, и попозируешь с нами для фотографов.

– Улыбаемся и машем, – процитировала знаменитую фразу из мультфильма, – И делаем вид, что мы идеальная семья.

– Чтобы к семи была готова. И оденься нормально, – сказала та и вышла из моей комнаты.

Я откинулась на подушки. Как же меня все бесят! Когда-нибудь я свалю на фиг ото всех и никому не скажу, куда.

– Задолбали все, – пробормотала и хотела повернуться на бок, но тут же поморщилась от боли. У меня болело все тело, а внутри поселилась жгучая злость. Не могу поверить, что этот ублюдок оставил меня одну на трассе! Да еще и уехал с моими вещами! Гребаный урод! То, что устроил Лео с пистолетом покажется цветочками, в отличии от того, что я устою Илье. Никто не смеет так поступать со мной и никому такое не сойдет с рук.

Я бы вообще там не оказалась одна, если бы не эта тупая сука Аня. Она, видите ли, испугалась и уехала! А мне нужно было забрать свои вещи у Лени. Этот падла должен был продать часы, которые я стырила у Тараса. Но он решил меня бортануть! Пришлось брать все в свои руки. Я вытащила из его дома дури на пару десятков тысяч баксов и всякой херни по мелочевке. Приехал раньше, обдолбыш хренов.

Посмотрела на часы, одиннадцать тридцать два утра. Во сколько этот бл*дский благотворительный вечер? В шесть-семь? Время еще есть. Полная решимости встала с кровати.

Приняла горячий душ, выпрямила волосы, накрасилась, надела легкое белое платье без бретелей и кеды, да, у меня непреодолимая любовь к этой обуви. Взяла сумочку и проверила нал. Три тысячи сто пятьдесят рублей – не густо.

Вышла из комнаты. И пошла искать мать.

– Ма-а-а, – крикнула в глубину дома, никто, естественно, не отозвался. Спустилась на первый этаж и забежала на кухню.

– Люсь, – обратилась к домработнице, – Маман где?

– Ушла она, – сказала женщина и неодобрительно посмотрела на меня, – Лёся, сядь поешь! Одна кожа да кости, поэтому одна и ходишь, мужику не за что схватиться.

Я улыбнулась. Из всех людей на этой планете Люда бесит меня меньше всех.

– Пусть за волосы хватает, Люська, – подколола женщину, и та едва не задохнулась от возмущения, – Ладно, я пошла. Скажешь маме, что я вернусь… Наверное.

Собралась на выход, но в дверях обернулась.

– А Саша где?

– В гараже.

Вошла в гараж, и при виде меня мужчина тут же напрягся и сложил руки на груди.

– Нет, – угрюмо сказал, а я лучезарно улыбнулась.

– И тебе привет, Алехандро, – произнесла его имя, как в песне Леди Гаги. – Ключи от Ровера дай.

– Не дам, Алена, мне в прошлый раз влетело.

– От кого?

– От Ольги Анатольевны! Твоя мама так орала, у меня левое ухо неделю не слышало ни черта! – пожаловался стокилограммовый мужик. Я лишь глаза закатила, что за тряпка.

– Сань, ну кто она такая, м? Ты работаешь на Тараса, а он не против того, что я беру машины.

Видела, как он сомневается.

– Ну, хочешь, я позвоню ему? Тогда крик Ольги Анатольевны ты быстро забудешь и сразу станешь глухим на оба уха.

– Не надо ему звонить, – быстро сказал Александр и дал мне ключи от белого Land Rover. У меня был точно такой же, только розовый, но я разбила его месяца три назад. Упс. А этот мамин, его тоже можно разбить.

Запрыгнула в машину и взвизгнув шинами выехала из гаража. Нажала на пульте кнопку, и ворота отъехали в сторону.

Потыкала навигатор и громко сказала.

– Офис фирмы «ОкнаСтрой», – умный помощник тут же построил маршрут. Хорошо, что я не почистила историю поиска и не удалила название фирмы оконщиков. Включила радио на полную мощность и стала подпевать какой-то модной песенке.

Илюша, я уже еду. Жди.

***

Через минут сорок домчала до фирмы. Она находилась в какой-то жопе мира. Обшарпанное одноэтажное здание, и вокруг куча машин, которые давно пора на свалку отправить.

Вылезла из тачки и чмокнула сигналкой, достала из сумки сиги. Подкурила, наслаждаясь никотином. Решила обойти здание вокруг. Прошла вперед и едва не упала, зацепившись ногой о какую–то корягу.

– Сука! – взвыла от боли. Я уже начала проклинать все на свете. Сильнее затянулась сигаретой. Нет, этот придурок просто так не отделается!

Обошла здание сбоку и завернула за угол. Бинго. Тут у них типа дворика. И все сидят, греются на солнышке. Работники хр*новы. Илью я увидела сразу и сердце почему–то пропустило удар, а в груди разлилось странное тепло. Мужчина возвышался над всеми. Красивый, падла. Я еще вчера отметила его ох*енную фигуру. Широкие плечи, узкие бедра, просвечивающиеся сквозь ткань футболки кубики пресса. Но больше мне понравились его руки. Сильные, мощные, с узлами вен. Кайф. Мой личный сорт наркоты.

Никто не замечал меня. И тут возле Ильи я увидела какую-то лохудру. Сидит и так и говорит глазами «я заглатываю». А он улыбается ей. Наверное, потом отымеет где-нибудь в подсобке, не раздеваясь, раком. Меня он, значит, тр*х*ть отказался, а эту посредственную серость…

Гнев несется по венам, обжигая и накаляя все вокруг меня. Делаю последнюю затяжку и выкидываю окурок.

Делаю глубокий вдох и кричу на весь двор.

– Слышишь, Илюша, трусики мои верни! – все головы поворачиваются ко мне. Делаю каменное лицо.

– Вы представляете, я же вчера его вызывала, чтобы окно починил. Говорю – сколько это будет стоить, а он мне – снимай трусы и дай понюхать… Ну я и сняла. Но вспомнила, что это подарок мужа. Вот и пришла за ними.

На улице воцаряется тишина. Смотрю прямо на Илью.

– Так где мои трусики, извращенец?

Мужчина медленно встает из–за стола и направляется ко мне. Такой злой и сильный… Меня волной возбуждения накрывает. Бл*ть. Этот мужчина меня нереально возбуждает одним своим видом. И, судя по недоброму блеску его глаз, он сегодня меня отымеет, да так, что мне это совершенно не понравится.

Илюша был зол. Даже не так – взбешен. Он подошел ко мне и грубо схватил за руку, потянул за собой.

– Отпусти, мне больно, – попыталась освободить запястье, но мужчина сжал лишь сильнее. Чертов ублюдок. Пыталась остановиться, отказываясь идти дальше, но он тупо потащил меня за собой, словно собаку. Затянул за угол и впечатал в стену, абсолютно без какой-либо нежности. Ауч.

– Ты что устроила, идиотка, – прошипел в лицо.

– Не обзывайся, – холодно сказала. – Где мой рюкзак?

– Там же, где и твои трусы, – в помойке.

– Ты выбросил мои вещи?!

– На х*р они мне нужны, – спокойно ответил, все еще нависая надо мной. А я только и могла, что открывать и закрывать рот. Он хоть понимает, что натворил? Он выбросил рюкзак, в котором было несколько тысяч баксов. И почему-то, глядя в его карие глаза, я точно знала, что он не блефует. Илья реально выбросил рюкзак в мусор.

– Долбо*б! – заорала, не в силах сдерживать эмоции. Замахнулась и влепила пощечину этому придурку. С удовольствием отметила, как по лицу расползается уродливый красный отпечаток. Но этого мало-о-о. Он будет, бл*ть, харкать кровью. Замахнулась еще раз, но мужчина перехватил мою руку в нескольких миллиметрах от своего лица. Взял обе мои руки в замок и зафиксировал над головой. Я стала брыкаться.

– Пусти, сука! Пусти! – но он не послушался, лишь сжал сильнее. Меня это разозлило. Я чувствовала себя такой беспомощной… Как в детстве. А я ненавижу это ощущение. Набрала побольше воздуха в легкие и заорала.

– Помогите! Насилуют! А-а-а-а! – и сразу же почувствовала, как мне перекрыли кислород. Свободной рукой Илья сжал мое горло, его пальцы впились в нежную кожу шеи. Мне стало нечем дышать. Я начала извиваться в его руках, стараясь ослабить хватку. Паника накрыла меня с головой. Мне стало до одури страшно. И когда я думала, что уже конец, мужчина ослабил хватку, и я начала хватать ртом воздух, кашляя.

Мужчина наклоняется ко мне так близко, от чего при каждом хриплом вдохе моя грудь касается его груди.

– Чтобы я больше тебя не видел, ясно? Играй в свои игры с кем-то другим.

– У вас все нормально? – из-за угла появился пожилой мужчина, с подозрением оглядывая нас.

– Все в порядке, Гена, – как ни в чем не бывало, словно он не душил меня минуту назад, ответил Илья, – Девушка уже уходит.

Отошел от меня и посмотрел с таким презрением, что мне стало физически больно. Еще больнее, чем его захват на моей глотке. Этот мудак мне за все ответит. Клянусь.

– Вы бы проследили за таким работничком, Геннадий, – хрипло сказала, глядя на Илью, – А то в следующий раз последствия будут серьезные. Очень серьезные.

И больше ничего не сказав, развернулась и пошла к машине.

Меня просто раздирало изнутри. Ну что за падла. Он кем себя возомнил? Да он и волосинки с моей головы не стоит. Гребаный голодранец. Он пожалеет, что перешел мне дорогу. Я Алена, мать вашу, Родина и этому Илюше конец.