Глава 2

Они просидели в нервном ожидании не менее часа, прежде чем из комнаты, где лежал отец, вышел доктор. Вид у него был мрачный, Август сразу понял, что к чему, однако слабая надежда поддержала его несколько мгновений, пока врач не подошел и со спокойным видом, как будто ничего не произошло, сказал:

— Извините, ваш муж умер. Я сделал все, что смог.

Это звучало как приговор, как молния, которая ударила в их поместье. Наверное, врачи — единственные люди, которые вот так вот, без церемоний, могут сообщать о смерти. Хотел бы он научиться такому хладнокровию.

Они проводили врача и сели за стол, за которым они обычно сидели вчетвером. Он, отец, мать и Мия — его старшая сестра, которая вышла замуж и уехала далеко за пределы Берлина, а может, и за пределы Германии. Август не любил сестру, однако сейчас остро ощутил и ее отсутствие тоже. Вдвоем с мамой за полупустым столом… Одиночество, и свое и матери, почти заставило Августа расплакаться, однако он сдержался.

Просидев некоторое время в тяжелом безмыслии Август почему-то начал вспоминать сестру. Они не любили друг друга, отличались в каждой мелочи, притом что внешне всегда были очень похожи. Иронично. Мия всегда была любовью родителей и их гордостью, он же в свое время был для них сначала вторым ребенком, а позже, когда Мия уехала из родительского дома, причиной ее отъезда. Они так любили свою старшую дочь, хотя Август никогда не понимал, почему. Он — сын, он — наследник бизнеса. Теперь она обязательно заявится на похороны, мама ее уговорит. Ему не хотелось видеть эту самодовольную стерву. Если бы он мог, то придушил бы её собственными руками, у него на то было достаточно причин. Ох, какой же хорошей актрисой она была. Она могла переврать сказанное Августом так, что отец хлестал его ремнем до кровавых полос. Мие же все сходило с рук, что бы она ни сделала. Даже будучи взрослым Август не хотел умерить своей ненависти, как-то оправдать старшую сестру. Нет, он целенаправленно растил в себе недовольство сестрой, отвращение к ней, все, что отличало его от нее.

— Матушка, я думаю… — он не успел договорить, так как зазвонил телефон.

— Луиза, подай телефон, — мать позвала служанку. — Да, я слушаю. Мия, моя дорогая девочка, как хорошо, что ты позвонила! Ты знаешь, у нас такое горе…

— Начинается. — Август просто не мог слушать эти разговоры.

Он встал и направился в другую гостиную, которая находилась на втором этаже, подальше, только бы не слышать этого. Он сел в кресло и закурил. На душе было печально. Чтобы хоть как-то заглушить эту печаль, он встал и пошел в кабинет отца. Он хотел еще хотя бы немного ощутить ту атмосферу, которая была при нем. Ее больше не будет. Он открыл кабинет. Тут все еще пахло коньяком и сигарами. Бумаги лежали аккуратной стопкой — его отец был тот еще аккуратист — и его кресло стояло точно так же, как и сегодня рано утром, когда он в последний раз с него вставал. Он подошел, прикоснулся к изголовью, к ручкам, и сел в него. Раньше оно было таким мягким, но сейчас стало одиноким и холодным. На глаза навернулись слезы, но Август, как любой мужчина, привел себя в чувство мыслями о том, что никто не должен его видеть в таких расстроенных чувствах. Не будет больше человека, который учил его всему и направлял в нужное русло. Теперь его ждало, в лучшем случае, отстаивание своих прав на семейный бизнес. В худшем — его выгонят из дома и ему придётся так или иначе найти себе работу и позабыть о прежней жизни.

Время перевалило за двенадцать, и нужно было ложиться спать, несмотря на отсутствие усталости. Когда разговоры внизу умолкли и мать, судя по шагам, направилась в ванную, он встал и направился уже в свою комнату, зайдя по пути в бар и прихватив бутылку виски. Придя к себе, он лег на диван и стал просто смотреть в потолок. Ему было все равно. Мир начал рушиться слишком быстро, он и не предполагал, что все так будет. Теперь все будут его жалеть… Ох, как он ненавидел это чувство! Чувство, когда его считали слабым и беспомощным.

— Господин Август, с вами хочет поговорить ваша сестра. Возьмите трубку.

— А я не хочу с ней говорить, — он говорил нервно и без какого-либо желания.

— Август, немедленно возьми трубку!

Он не посмел ослушаться матери, поэтому, закатив глаза, всё же взял ее.

— Да, — холодным и грубым голосом поприветствовал он сестру.

— Ооо, ну почему ты так говоришь своей любимой старшей сестре? Мы столько не виделись, я приеду на похороны отца! — радостным голосом сообщила она, как будто ей действительно было дело.

— Да, очень рад твоим планам, только не понимаю, зачем мне эта информация? —Август хотел поскорее закончить этот бесконечный, как ему казалось, разговор.

— После официальной церемонии мы будем решать вопрос о разделе имущества.

— По твоей инициативе? Слушай, Мия, у тебя богатый муж. Неужели тебе еще что-то нужно от нас? Я думал, что ты никогда больше не переступишь порог этого дома. Он не может обеспечить твою жизнь?

— Нет, дело не в этом. Я собралась развестись с ним и думала снова пожить у вас, а тут так славно подвернулась смерть отца. Он всегда слишком сильно обо всем волновался, вот и получил. Я буду наследницей, и весь бизнес достанется мне. Или ты думал, что я не стану на него претендовать? Слышишь? Даже не думай претендовать на него! От тебя все равно никакого толку. Ты всегда был, есть и будешь вторым! Понял?! — под конец она сорвалась на крик.

— Я и не думал, что будет как-то иначе. Однако, моя дорогая сестра, я уже давно не маленький мальчик, поэтому подавись своим бизнесом, он все равно весь сгниет! После смерти отца я лучше уеду отсюда, чем буду жить с тобой и матерью под одной крышей! — с этими словами Август положил трубку.

Нет, он сын семьи Шольц. И терпеть к себе неподобающее отношение он точно не станет. Он не мог позволить, чтобы над ним изгалялись. Ничего хорошего в этом доме больше ждать не стоит. Он прогнил насквозь и в нем стало холодно. Видя из окна, как подъезжает машина, чтобы забрать тело отца, он отшатнулся, чтобы лишний раз не видеть этого. Мать тоже желала его смерти, он знал это. Знал, что между ней и отцом не было никакой любви, а их брак был построен только на выгоде. Мать была из знатной семьи, однако дедушка после своей смерти в раннем возрасте не оставил им с бабушкой ничего, кроме кучи долгов и громкого имени. Им они с бабушкой и воспользовались. Они использовали отца, который был по уши влюблен в мать, и пользовались им до его смерти. С этими мыслями он так и лег спать на диване в чем был.

На следующее утро Август проснулся от хлопка двери.

— Ты снова спишь?! Скоро приедет сестра, ты должен ее встретить. И, пожалуйста, не нужно показывать ей свой характер.

— О, да кто ей его показывал, так, напомнил, что я тоже в этом доме есть. Хотя с приходом сестры я, наверное, снова стану для тебя пустым местом. Как обычно и как всегда.

— Август, не смей так говорить! Ты был желанием отца, но не моим. Поэтому мне совершенно все равно, что будет с тобой, когда Мия отсудит у тебя все имущество.

— Ну, я…

— А хотя, это абсолютно не важно. Мне все равно. Живи хоть на улице, главное, чтобы подальше от нас.

— Тогда зачем ты сюда пришла? Я не хочу ее видеть. Единственный человек, который держал меня тут и был ко мне добр, умер. Теперь вы обе меня выгоните. Я не хочу видеть ни тебя, ни ее. Никого из вас. Прямо сейчас — нет. Встретимся в суде, — на этом Август бесцеремонно вывел ее за пределы своей комнаты и захлопнул дверь.

Ему было плохо. Он потерял человека, который действительно его любил. И теперь вынужден сидеть и наблюдать, как эти вампиры будут пить его кровь. Ну уж нет. Август снял одежду и лег спать, ему нужно было хотя бы ненадолго выйти из этой реальности.

Декабрь 1932

Со дня смерти отца прошло около полугода, и за это время он много потрепал себе нервов. Вслед за отцом, в октябре тридцать второго года, умерла и мать. Ее смерть стала для Августа каким-то облегчением, если можно так назвать. Походив недолгое время по судам и поняв, что он проиграет все, он отступился. Мия, которая до этого только и делала, что пряталась за матерью, теперь осталась совсем одна. Она ничего из себя не представляла. И поняв, что в их родном доме делать больше нечего, он уехал оттуда холодным ноябрьским вечером. Он ничего не стал говорить. Он не стал больше воевать, так как понял, что это бесполезно. Ему нечего было больше делать в этом доме. Если уж она так хочет его, то пусть забирает. Он остановился у своего знакомого, с которым они сошлись в последнее время. Он, как и Йенс, вступил в СС, и Рудольф — так звали его друга — все хвалился по вечерам, что скоро они победят, и Германия будет принадлежать им. Август, слушая это всё, даже был рад, что больше не имеет отношения к богатству своей семьи. Он понимал, что Мии все равно придётся отдать дом Третьему рейху — так сейчас стали называть Германию многие ее жители. Однако для Августа это была все та же страна, что и десять лет назад.

— Август, ты не хочешь вступить в СС?

— Я? — он удивился.

Август никогда не задумывался над этим. Он не имел никакого отношения к этой партии и расовой идеологии, никогда не читал «Мою борьбу» и вел относительно мирную жизнь.

— Да нет, я никогда не думал. А с чего вдруг ты спросил?

— Да так… Я просто думал, мало ли, ты хотел бы построить карьеру. У тебя сейчас все равно ничего нет. Ты уже месяц перебиваешься случайными заработками. Я понимаю, что ты огорчен смертью отца, но нужно двигаться дальше. А тут такой шанс. К тому же ты подходишь по всем параметрам.

— Рудольф, я никогда об этом не думал. Я даже не знаю, как я дальше буду жить. Я нахожусь в унынии и отчаянии. Весь мой мир рухнул. И я не знаю, как дальше быть. А тут ты со своим СС. Вся страна разрушена, в ней процветает инфляция. Это огорчает меня еще больше.

— Ладно, я тебя понял. Не буду настаивать, но помни, такой шанс выпадает нечасто.

Август отмахнулся от этой идеи. Ему было сейчас не до этого.

В квартире раздался телефонный звонок. Рудольф взял трубку и позвал Августа, говоря, что это его сестра. Тот в полном шоке взял телефон, не понимая, что еще ей нужно.

— Да что еще тебе от меня нужно? Я же оставил тебе поместье. Денег у меня нет.

— Не в этом дело, Август… — сквозь слёзы говорила она. — Моего мужа … Его убили.

— За что? — теперь стало интересно Августу.

Если память его не подводит, то они вот-вот должны были развестись. Но зачем и кто его убил?

— Я не знаю. Я приехала в наш дом неподалеку от Берлина и обнаружила его мертвым.

— Ты звонила в полицию?

— Да, звонила. Они сказали, что приедут. Как ты думаешь, это связано с долгами нашей семьи?

— У нашей семьи были долги?! — эта новость точно застала Августа врасплох.

— Я узнала об этом, разбирая кабинет отца. Слушай, ты можешь приехать? Я тебе все показала бы на месте.

— Хорошо. Встретимся в поместье.

На этом телефонный разговор был закончен, а Август еще минут десять стоял неподвижно. Открывались новые и новые подробности, о которых он и не подозревал.

Приехав к поместью и открыв дверь, он обнаружил Мию в главной гостиной на первом этаже. Она сидела с кучей бумаг и с пистолетом рядом. Он, не понимая, что происходит, подошел и сел на диван. Они сидели так минут десять, а может и пятнадцать, пока первой не заговорила Мия.

— Когда я стала разгребать документы отца и кабинет матери, я обнаружила, что отец все это время жил в убыток, — она протянула ему документы со счетами.

Август взглянул и обомлел. Действительно, за время его детства отец задолжал два миллиона марок, причем непонятно кому.

— Подожди, а куда он девал деньги, что шли от бизнеса?

— Он либо тратил их на дорогие поездки, либо на поездки для семьи.

— Я так понимаю, что твое обучение в Австрии и мое обучение в военной академии тоже.

— Да… я не знаю, что мне теперь делать, — она выглядела беспомощной и жалкой.

— А твой муж? Он должен был тебе что-то оставить после смерти.

— Он не был богат, мы едва сводили концы с концами. Все, что у него было, принадлежало родителям, а не ему.

— Ясно. В любом случае ты наследница этого всего, и ты должна распоряжаться. Я не буду помогать тебе. Я отказался от него не ради того, чтобы сейчас моя более-менее спокойная жизнь превратилась в это. Я не хочу вместе с тобой сидеть в тюрьме.

— Но ты будешь, ты ведь тоже Шольц. Только если ты не уйдешь в армию.

— Возможно, я поступлю так. У меня есть время подумать, и больше, чем у тебя, — с этими словами он вышел из поместья и направился к Рудольфу, чтобы посоветоваться.

Август был зол. Он не хотел участвовать в войне и быть как-либо замешанным в этом беспределе. Но, видимо, ему придётся, чтобы спасти собственную шкуру.

Когда Август приехал к Рудольфу, он был весь на нервах. Да, Мия правильно говорила, он ведь тоже наследник, и его не спасет то, что по документам он отказался от него. Их попрут, попрут обоих.

— Рудольф! — он буквально влетел в квартиру.

— Ну что ты так орёшь? — Рудольф посмотрел непонимающими глазами.

— Скажи, как мне вступить в СС?

— Что? Ты же говорил, что не хочешь.

— Обстоятельства изменились.

— Нужно пройти медкомиссию, отбор по расе, сдать физический тест, написать диктант и быть отобранным — вот и все.

— Когда это можно сделать?

— Да хоть завтра.

— Отлично. Йенс мне в этом поможет. Когда следующие выборы?

— Тридцатого января. А что?

— Нет, ничего. Просто спросил. Спасибо большое, — на этом их разговор был закончен, и Август пошел звонить Йенсу.

— Йенс… Йенс ты слышишь меня?

— Август? Ты чего звонишь так поздно? Еще бы чуть-чуть, и я бы уснул.

— Ты можешь меня завтра отвести в то место, где берут в СС?

— Да, могу … Подожди! А зачем тебе это? Ты же не собирался с этим связывать свою жизнь?

— Обстоятельства изменились. Я расскажу тебе завтра, когда встретимся. Все, до встречи.

На этом он собирался закончить разговор, но голос из телефонной трубки: «я сейчас приеду, и ты все расскажешь» — опередил его. Наблюдавший за всем этим Рудольф закрыл дверь.

— Либо ты сейчас все рассказываешь, либо я тебя не выпущу отсюда.

— Давай дождемся Йенса, и я вам обоим все расскажу.

Август выдохнул. Уж слишком сильно он не хотел рассказывать про это, слишком тяжело было ему от этого. Но пришлось рассказать им обоим всё, без вранья и выдумок. В квартиру вошел Йенс и, сев на диван, стал внимательно слушать рассказ Августа.

— Так ты хочешь спасти свою шкуру, потому что тебя могут посадить в тюрьму?

— Да, это мой единственный шанс. Пока все не вскрылось, я не собираюсь спасать сестру.

— Но ты ведь понимаешь, что если это вскроется, то тебя просто выпрут оттуда?

— Да, я знаю, но только если они узнают.

— Вероятность мала, да и к тому же, рано или поздно ему бы все равно пришлось вступить туда.

— Это еще почему? — Рудольф приподнял бровь и посмотрел на Йенса.

— Сегодня я был на собрании, после победы Гитлера всех баронов, рыцарей и прочий высший свет отправят в концлагеря на работы. Да, не думал я, Август, что вот так ты окажешься рядом с нами, — Йенс печально подвел итоги.

— Я тоже так не думал. Однако завтра я стану другим человеком. Мне нужно осознать свою новую жизнь и сущность, поэтому прошу, давайте сегодня оставшееся время вы дадите мне отдохнуть.

— Да, конечно — сказали они хором.

Каждый понимал, как нелегко приходилось ему. Они оставили его одного. Август смотрел на рассвет, рассвет своей новой жизни.