3.1

ГЛАВА 3

Виту окатило жаром, чтобы сразу же кинуть в холод. В прорубь зимнюю, когда твоя одежда намокает и тянет вниз, в самую глубину, и никого нет, кто способен помочь, разрубить прорубь, позвать спасателей, оказать помощь. Даже протянуть руку…

Кошмар длиною в пять лет ожил. И в данный момент нависал над ней, яростно дыша и пожирая её глазами.

У Виты сместилось восприятие действительности. Она вроде бы и находилась в комнате, распластанная на чужой кровати, которую активно пытались ей навязать, как «свою», и в тоже время словно видела себя со стороны. Хотелось ущипнуть, уколоть чем-то острым. Проснуться и понять, что ЕГО нет.

Что никакого Романа Багровского не существует в природе, а если он где-то и есть, то далеко.

Она же свободна.

Иллюзия, рассеявшаяся как дымка от жестоких слов почти незнакомого мужчины.

О, нет, она знала Романа. Едва ли не самые первые её воспоминания были связаны с двумя «выродками» - Романом и Владом Багровскими. Сколько всего она про них слышала! Кто бы только знал. Не проходило дня, чтобы покойный отец не говорил про сыновей врага. И если в детстве Вита притаивалась, пугалась, то повзрослевшая с удивлением подмечала в голосе папы восхищение.

- Вот же сукины дети…Это надо что творят… Додумались… Черти!...

И не было в его голосе осуждения или злости. Потом он, точно спохватывался и уже начинал их крыть матом, даже иногда мебель швырял, чем пугал Виту ещё сильнее. Но впечатления оставались.

Максим Гвоздов очень хотел, чтобы у него были такие сыновья и наследники, как Влад и Роман Багровские.

А по факту у него была только Вита, которая ластилась и путалась под ногами.

Интересно, папа был бы доволен, узнай, что его дочь досталась младшему Багровскому? Отчего-то Вите думалось, что да. Она прямо-таки слышала: «Хоть какая-то польза от тебя будет…»

Услышав последнюю реплику Романа, Вита подавилась собственным дыханием. Съежилась вся внутри и приготовилась драться.

Она не успела ничего сказать, потому что Роман, вполне натурально оскалившись, как хищник, продолжил:

- Но я хочу тебя любить. Не насиловать, не трахать. А нежно и долго брать, чтобы ты пищала подо мной от восторга и кончала раз за разом. Слышишь меня, Губастая?

Она слышала, и, пожалуй, эта фраза ввергла её в больший шок, чем предыдущая.

- Багровский, да иди ты…

- Тссс, - молодой мужчина поставил одно колено на матрас, отчего тот прогнулся. Вита же мобилизовалась, приготовившись спрыгивать с кровати, предварительно попытавшись хорошенько врезать противнику. Желательно по лицу. Ногой. А потом будь, что будет. Всё равно ничего хорошего ей не светит. - Хватит оскорблений, Виталина. Думай, что говоришь. Предупреждаю один раз.

Внезапно его слова и приглушенный тон подействовали на Виталину отрезвляюще. Приостановили глупый порыв драться с взрослым мужиком, в чьем доме она пребывала, и где, как минимум, находилось ещё человек десять, а то и больше его людей.

Тормози, Вита.

Он с тобой разговаривает. Это раз.

Не набрасывается, не рвет одежды. Это два.

Хотел бы изнасиловать, не стал бы делать какие-то предупреждения.

- Отпусти меня, Рома.

Она тоже сменила тактику. Заставила себя изменить гнев на просительный тон. Она ранее заметила, что как только даже с тем же Рустамом переставала ерничать, обзываться и лезть в драку – это, конечно, сильно сказано, но бывало и такое, что только не сделаешь в отчаянии, - становилась обычной несчастной девушкой, которую неволят, принуждают, пасут, шага без разрешения сделать не дают, лицо Рустама менялось. Добрее становилось. Поэтому она раз за разом и просила своего надсмотрщика.

Тщетно.

Методично, день за днем ей давали понять, что у неё есть тот, кому она должна подчиняться. Прямых приказов не поступало. Одни ограничения.

Вите приходилось подстраиваться. Спорить, ругаться и убегать от мини-армии Багровскиго она была не в состоянии.

Схема манипуляции с Рустамом всплыла в голове, и она решила ей воспользоваться.

Как оказалось, не зря.

Роман замер. Вите даже на долю секунды показалось, что в его черных, на самом деле темно-карих глазах, она успела рассмотреть растерянность. Бред, конечно. Что только не привидится на нервной почве, когда эмоции зашкаливают, выворачивают душу наизнанку, и ничего, вот абсолютно ничего, не зависит от твоих желаний.

Чужая воля – закон.

Роман нахмурился немного странно. Словно через силу, и грубовато бросил:

- Нет.

Другого она не ожидала. Но попробовать всё же стоило.

- Зачем я тебе? – глухо, с надрывом спросила она, сама не понимая, зачем и для чего ведет эти разговоры.

- Я всё озвучил выше, - едва размыкая губы, бросил в ответ Багровский. – Почему не в платье? Я просил, чтобы ты была в нем.

Ах, он просил…

Черта с два!

Такие, как он, не просят. Не умеют. Привыкли с рождения, что перед ними все стелются, если они что-то хотят, им преподносят на блюдечке с золотой каемочкой. Если же не получают, приходят и берут. Силой, не спрашивая и не считаясь с интересами и чувствами, планами других. Главное – их желания.

Как же Вита ненавидела подобных людей! Несмотря на то, что родилась почти в такой же обеспеченной семье. Она воспринимала жизнь иначе, за что в итоге и платит.

- Я не люблю платья.

Роман подался ещё вперед, уже едва ли не нависая над ней. Протянет руку, и схватить её не составит большого труда.

- Вита, не ври мне. Я знаю о тебе всё. Всё! Сегодня прощаю твою ложь. Спишем на… Не важно, на что. Но если уличу тебя ещё раз во лжи – накажу. Тебе озвучить методы моего наказания?

Он смотрел на неё пристально, внимательно, и кожу Виты закололо. Ещё не один мужчина на неё не смотрел так откровенно жадно.

Вита даже отвечать не стала, лишь помотала головой, мысленно костеря Багровского и желая ему долгих лет жизни. Злить его сейчас, как дразнить голодного льва, вырвавшегося из вольера и вышедшего в парк на охоту, выискивающего жертву.

- Переоденься! Я хочу видеть тебя в платье!

Да мало ли, что он хочет! Она тоже хочет свободы! Хочет сама распоряжаться своей жизнью, принимать решение и не оглядываться по сторонам, выискивая «приглядывающих».

Вита снова промолчала. Что толку от разговоров? Её попросту не слышат.

Роман, прищурившись сильнее, оттолкнулся от матраса, и выпрямился.

- Увидимся чуть позже, - недовольно бросил он и направился к двери. Вита же не поверила в своё счастье. Он её оставляет! Серьезно?

Первые минуты, после того, как за Багровским закрылась дверь, Вита продолжала лежать на кровати, упираясь локтями. Потом заставила себя подобраться, села, прижав колени к груди и, не заметив, начала раскачиваться. Ей было плохо. Это единственное, что она чувствовала не только душой, но и телом. И дело было не в распухшей лодыжке. Болела каждая клеточка тела, ныла, изнутри точно демоны царапали острыми когтями, разрывая плоть.

Так ей и надо. Раз не смогла убежать. Где-то, возможно, смалодушничала, не сориентировалась, не схитрила.

Черт! К ней же никого не подпускали! Никого! Ни один парень, а тем более, взрослый мужчина не мог подойти ближе чем на три метра. Телефон и тот прослушивали. Рустам дал понять. На какую помощь она могла надеяться?

А девочки… Тут впору горько усмехнуться. Как только её родителей не стало, ушёл статус богатой дочери, так называемые подруги разбежались. Кривились, стоило подойти ей ближе. Вита беззвучно плакала ночью в подушку и спрашивала в пустоту: «Почему… Почему именно Багровским?»

Её обеспечивали всем необходимым. Даже была гувернантка, назовем её так, что присматривала за Витой, пока девушке не исполнилось полных шестнадцать лет.

Влад Багровский навещал её. Вот он единственный, пожалуй, кого Вита боялась на инстинктивном уровне, хотя, если смотреть объективно, он ни разу ей не сказал грубого слова и не унизил в открытую. Наоборот, был учтив и всегда интересовался, как у неё дела. Сама любезность, будь он неладен.

Сейчас, когда Вита увидела Романа, спустя пять лет, она могла сравнить братьев. Багровская порода, как бы сказал папа. Очень похожи и, между тем, разные. Влад острее что ли, если такое определение можно применить к человеку. Взгляд пробирает до костей. Вызывает мистический трепет. С таким мужчиной спорить – себе дороже. Вита и не спорила. Смысл?

После того, как ей исполнилось шестнадцать, на её дебитную карту первый раз упала существенная сумма. Вспоминая тот день, Вита снисходительно улыбалась себе глупой. Она так обрадовалась. У неё появились собственные деньги! Она даже по комнате закружилась от счастья. Деньги позволят ей… И тут у Виты всё оборвалось, она остановилась посредине спальни, словно у неё отказали ноги. Даже пошатнулась.