Глава 6

А вот у меня думать с каждым пройденным часом получалось всё хуже и хуже. А порою так вообще никак. Кипящие под кожей синильной кислотой эмоции перекрывали собою всё, изъедая насквозь нервы, сознание и, наверное, даже душу. Едва не через каждую грёбаную минуту хотелось остановиться, замереть, закрыть глаза и кое-как перетерпеть очередной убийственный приступ, который каким-то чудом не выбивал из-под моих ног землю, а из моей головы тлеющие остатки здравого рассудка. Особенно после того, как я добрался до имения, поставил там всех на уши и тем самым дал понять, что никто сегодня (включая и меня) этой ночью спать не будет.

И, похоже, в этот период мне не стоило оставаться наедине с самим собой и теми мыслями, что начинали меня атаковать, если мой мозг не был загружен чем-то более важным и прагматичным, без эмоциональной подоплёки. Иначе всё шло насмарку. От былого хвалёного самоконтроля не оставалось и следа. Потому что тот ад, что начинал бушевать во мне и рваться на волю, выжигал на своём пути абсолютно ВСЁ! Не оставляя после себя ни единого живого места, кроме сплошной нечеловеческой боли - сводящего с ума осознания, что это и есть мой предел. Тупик, из которого нет выхода, как бы не разрешилась сама ситуация в ближайшее время. Я уже проиграл. Всё просрал и всё растерял. Ещё и не заметил, когда именно позволил данному безумию добраться до моего сердца и инфицировать меня самым губительным для любого смертного ядом. Но разве эта змея спрашивает, когда ей появляться, когда заползать тебе под кожу и когда кусать?.. Ты просто в какой-то момент оказываешься перед фактом уже случившегося и либо принимаешь эту данность, либо до последнего убеждаешь себя, что всё это неправда. Такого не могло случиться. По крайней мере, не с тобой.

-...Джаным, ты меня слышишь? Не пугай меня так, сынок! - взволнованный голос Айлы достиг своей цели только после того, как она коснулась моего предплечья и попыталась привести меня в чувства столь примитивным действием.

Кажется, я ещё минуту назад нарезал по кабинету круги, заставляя перепуганную и моим поведением, и происходящими событиями женщину раз за разом пересказывать всё, что ей было известно о “побеге” Юльки и о последних днях общения Воробушка с Щербаковой. И, похоже, я совершенно её не слушал, то и дело проваливаясь сознанием в преследующие меня кошмары разыгравшегося не на шутку воображения или зависая от очередного шокового приступа, при воспоминаниях о разговоре с Никой. И не только. Воспоминаний было много и ни от одного легче не становилось. Хуже да, но никак не наоборот.

Я поднял на Айлу едва осмысленный взгляд, обнаружив себя уже сидящим напротив в соседнем кресле для гостей в позе глубоко задумавшегося мыслителя. Чуть расставив ноги, облокотившись о колени и согнувшись практически вдовое от невидимого, но очень жёсткого удара под дых. И, видно, очень глубоко задумавшегося, поскольку я совершенно не помнил, как очутился в этом кресле, о чём говорил и что думал до этого.

- Ты же понимаешь, что она это сделала добровольно. Никто её насильно никуда под дулом пистолета не тащил. - подумать только, и я ещё не успел за всё это время хотя бы просто вспомнить о выпивке, настолько был оглушён и деактивирован, будто уже вкачался, как минимум, на три литра чистым виски. Состояние уж точно было близким, практически на грани между этим миром и каким-то ещё. Наверное, адом. Скорее даже так, потому что я ощущал его смертельный жар в своих венах, под кожей... в каждом гулком ударе упрямого сердца...

- Откуда ты это можешь знать наверняка. Если нет оружия фактического, это не означает, что её могли запугать чем-то другим. Существует масса способов вынудить человека что-то сделать против его воли, и тебе ли об этом не знать?

- Нет... ты не понимаешь... Не знаешь всего, да и откуда?.. - я устало качнул головой, снова на несколько секунд закрывая глаза и переводя дыхание, чтобы... не закричать... или не взреветь... - Все эти дни я старался из всех сил не притрагиваться к алкоголю. Делал всё возможное и невозможное, чтобы, не дай Аллах, не напиться. Отвлекался чем только мог, занимался вопросами по фирме, готовился к встрече с Ямановым, перечитывал по сто раз собранную на Щербакову информацию едва не до рвоты и до потери сознания. Но, блядь... В бутылку так и не полез! Потому что знал. Если дам себе слабину, то всё. Сорвусь. Приеду сюда и... - опять пауза. И опять спасительный вдох-выдох. Вдох-выход! - И сделаю что-нибудь с Воробушком... А после того, что она вытворила сегодня...

- Арслан, мальчик мой, пожалуйста... Не смей себя накручивать. Тем более зная, на что способна эта проклятая ведьма!

- А ты что, знаешь, на что способна Сэрче? Или думаешь, что успела хорошо её узнать за этот месяц? Ника морочила нам головы несколько лет! Даже ты не сразу поняла, кто она такая в действительности!

- Не говори глупостей! Это ж насколько надо быть отравленным чувствами к той гадюке, чтобы перестать верить в других женщин. Там и невооружённым взглядом видно, насколько они разные! Как небо и земля! Как рай и ад!

- Да, шайтан меня разорви! Я тоже безумно хотел это видеть и чувствовать! Пить это и дышать этим, лечить этим своё полумёртвое сердце! - я всё-таки не выдержал. Впервые! За весь этот перегомняченный день. Сорвался до жуткого хрипа, почти уже крика, не в состоянии совладать с обезумевшими бесами, разрывающими мою душу на части. - Поэтому, блядь, и не мог её отпустить! Мне нравилось себя обманывать, верить в то, что я поймал в свою клетку невинного ангела с таким пугающим надо мной воздействием... И что теперь, Айла? Что мне делать с этим теперь? С тем, что я ей противен? С тем, что я навсегда останусь для неё чудовищем, которому она скорее предпочтёт избалованного мажорчика вроде Увалова? Она уже его выбрала! Ты что, так этого и не поняла?!

- С чего ты это вообще взял? Со слов Щербаковой? Ты что, не видишь, что она с тобой делает и до чего довела своими лживыми речами? Да она что угодно тебе наплетёт, лишь бы довести до срыва и заставить идти у неё на поводу.

- Одно дело, если бы это говорила только она! Я сбежал отсюда в последний раз не из-за Щербаковой. Меня довела до ручки вовсе не она. И сейчас я схожу с ума не от того, что она мне сегодня наговорила! А от чёткого осознания, что я уже ничего не смогу исправить. Усугубить, да! Но не исправить!

- Перестань, джаным, прошу тебя. Не надо. Хватит! Не накручивай себя. Не ведись. Прислушайся к своему сердцу. Разум не всегда даёт правильные советы, особенно, когда человек загнан в тупик и не видит выхода. - Айла принялась меня ласково поглаживать, как маленького мальчика, то по рукам, то коленкам, будто это могло как-то меня отвлечь или усмирить взбесившегося во мне зверя. - Ты сейчас в первую очередь должен переживать о её жизни! Может с ней что-то случилось плохое. Может ей угрожают или, не дай Аллах, хотят убить...

- А если нет? Она столько раз просила меня её отпустить... Долдонила об этом чуть ли не постоянно! Мне иногда хотелось её за это... придушить! Буквально! А сейчас... Если ей так хотелось сбежать от меня или не видеть мою постылую рожу... да бога ради! Могла бы какое-то время пожить на квартире в столице, где я ей тоже разрешал жить во время поездок на учебу.

- Можно подумать, тебя бы это на какое-то время остановило? Тебя уже сейчас прямо трясёт. Как будто сам не свой. Смотреть страшно. А узнавать, о чём думаешь и что чувствуешь, так вообще побоишься.

- Лучше тебе этого и не знать, Айла. Будешь крепче спать.

- Крепче спать? После того, что произошло и что теперь творится с тобой? Как ты можешь мне такое говорить? Я скоро опять поковыляю на кухню до аптечки за сердечными. Какой спать, безмозглый ты осёл! Только если наглотаться снотворного! Джаным, пожалуйста! Не мучайся так. У меня же сердце кровью обливается, когда вижу тебя таким и понимаю, как тебе больно.

- Нет, Айла. Не понимаешь. - как бы мне не хотелось ей об этом говорить, но иногда держать в себе подобный груз становится слишком невыносимо, и уже банально не следишь за тем, что слетает с твоего языка. Потому что контужен от этой боли, дезориентирован ею и не имеешь никакого представления, как от неё избавиться. Да и хочешь ли вообще от неё избавляться. - Особенного того, как я мечтаю её сейчас вернуть. Живую или... мёртвую... И, наверное, лучше бы для неё мёртвую. Потому что, если она ещё жива, тогда я сам её убью. Если она действительно не хочет быть со мной, не хочет возвращаться ко мне...

- Замолчи! Ради Аллаха, замолчи сейчас же! Ты просто сходишь сейчас с ума и не ведаешь о чём говоришь! Это не твои слова! И не твои желания!

- Мои, Айла. Мои! Мне самому с трудом верится, что это я, и что всё это не хочет убираться из моей головой. Давит, точит и сводит с ума. Но не уходит. И, самое страшное, я прекрасно понимаю, что должен её отпустить. Давно должен был. Только не могу. Она нужна мне, даже куда сильнее, чем мне казалось до этого. Разве что в этот раз ей действительно следует держаться от меня как можно дальше. Потому что, если я её найду... а я обязательно её найду...

- Всё! Хватит! Прекрати себя этим изводить и слушай, что тебе скажу я! - в этот раз Айла пошла чуть дальше утешительных поглаживаний. Обхватила моё отрешённое лицо прохладными ладонями и попыталась заставить меня смотреть ей в глаза. Как будто и вправду обладала недюжинной способностью внушать желаемое через пристальный взгляд. - Ты не такой ужасный, как привык думать о себе! Я знаю, ты и по сей день коришь себя за брата, за то, что мог предотвратить его гибель, перекладывая большую часть вины на себя. Поэтому и с женщинами у тебя столько лет не ладилось и, если так подумать, ты и не стремился кого-то искать. Потому что до сих пор не веришь в то, что способен на серьёзные отношения, и что кто-то однажды вытеснит из твоего сердца Щербакову. Но ведь это уже случилось, джаным! Ты и сам не понял, как Юля прочно вошла в твою жизнь и стала намного для тебя большим, чем каким-нибудь кратковременным развлечением на одну ночь. Просто перестань бояться своих к ней чувств и не отталкивай её в следующий раз. Вам уже пора поговорить серьёзно о том, кто вы друг другу. И найти смелость признаться хотя бы себе в том, насколько вы зависимы один от другого. Хватит себя мучать глупостями из прошлого. У вас вся жизнь впереди! Ты же сам видишь, как тебе без неё плохо. Неужели непонятно почему?

- Боюсь, во всей этой истории мне не хватает самого малого, абла. - я неспеша, но всё-таки показывая через слова и действия своё непримиримое упрямство, отнял ладони Айлы от своих щёк. Правда, благодарно и без какого-либо подтекста поцеловав ей пальцы. - Твоего впечатляющего оптимизма. Я бы сам хотел, чтобы всё, что успел натворить до этого можно было разрешить лишь одним щелчком пальцев. Но так не бывает, сестрёнка. И тебе ли об этом не знать. Да, я хочу её вернуть. До трясучки и болезненного скрежета зубов! Но хочет ли она вернутся ко мне?..

Я ненадолго замолчал, но лишь для того, чтобы отрицательно покачать головой и иронично, почти жёстко, цыкнув языком о зубы: - Как-то в последнее верится с большим трудом. Хотя мне уже и неважно. Потому что я всё равно это сделаю. Я всё равно её верну. Живую или мёртвую...