часть 2

ПИРЫ НА ГОРИЗОНТАХ (ЧАСТЬ 1).

На столе у Крис пачка фоток. Поднимаю несколько. Это с Нового года.

– Как твой экзамен?

– «Отлично».

– Моя умничка!

На одном из фото я и Олег.

Крис заглядывает в неё вместе со мной.

– Счастливый такой, – грустно улыбаясь, Крис ведёт пальцем по его лицу.

– Он так редко улыбался, когда был со мной.

– А без тебя совсем не улыбался.

– Это, наверное, эгоистично, но я не жалею, что у нас были эти несколько месяцев. Но мне жаль, что я разучила его улыбаться.

– Дурочка… – её руки обвивают мою талию. – До тебя ТАК он не улыбался в принципе. И я уверена, что он тоже не сожалеет.

Стягиваю со стола ножницы, разрезаю фотографию пополам и выкидываю часть с собой в мусорное ведро.

Крис вздрагивает:

– Зачем?!

– Так надо.

– Кому?

– Ему.

– Женечка… Может, стоило тормознуть его?

– Зачем? – непонимающе смотрю на неё.

– Другая женщина, Жень.

– И что?

Пытливо изучает моё лицо.

– Тебе не больно?

– Мне должно быть больно?

– Вообще, по канону – да! – поджимает губы Крис.

– Хм… Я в это не верю, но допустим. Допустим, там реально та женщина, от которой его крышу снесло больше, чем от меня. Тогда счастья ему! Пусть вот так счастливо улыбается, как здесь! – взмахиваю куском фотографии. – Почему мне должно быть больно? Мой родной, близкий человек счастлив! Кроме благодарности к этой женщине я не испытываю ничего. К нему… Мне достаточно осознания его счастья, чтобы резонировать на этом и кайфовать от того, что между нами нет больше его болевых трипов. И мы сможем просто дружить. А теперь ближе к реальности. Мы же обе понимаем, что та женщина… Это попытка вернуть себе внутреннюю автономность. Попытка бесперспективная. Потому что, если уж Аронов говорит громкие слова, то за ними стоит то, что преодолеть по щелчку пальцев он не в силах. Но я не могу его осуждать за эту попытку, Крис. Если бы я чувствовала то, что чувствует он, я бы испробовала всё, чтобы избавиться от этого чувства! Даже такие бесперспективные идеи. А вдруг… И мне больно, конечно. Потому что то, что он делает – бессмысленно и болезненно для него. Ничего кроме разочарования это ему не даст. За это больно. Но пусть походит этими дорогами! Это его право.

– Примешь его обратно?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Всё ты понимаешь!!

– Скажем так… Я пошла дальше. На моих горизонтах пиры! Ждать его, чтобы разделить это, я не стану. Мои вкусы развиваются. И, вернувшись, он легко может уже не попасть в меню.

– Циничненько…

– Да?

– Но правильно! Только так с ними. Просто не представляю, как вы будете работать рядом, – закусывает она губу.

– Если это будет сложно для него, я уйду.

– Нет, нет… Подожди! Почему мы будем решать созданную им проблему твоей кровью?

– Потому что…

– И моей кровью! Не хочу я другого ассистента!

– Потому что, Крис, если мне будет невкусно находиться с ним рядом, я буду искать другие охотничьи угодья. Но нашу с тобой связь это не сломает, я тебе обещаю.

– Но… ты скучаешь?

– Пока больше отдыхаю, – честно признаюсь я. – Но буду скучать, конечно. Какое-то время. А может, не буду! Посмотрим.

Кладу его фотку себе в карман. Пусть будет. А вдруг-таки буду скучать.

– Поехали к нам?

У Крис ремонт, и она пока живёт у Лёхи.

– Неа… Не хочется.

Мне кажется, Крис загоняется гораздо сильнее меня по поводу побега Аронова.

Выйдя на ресепшен, сталкиваюсь с Таней.

– Да, Олег! – показательно громко говорит она по телефону, поглядывая мстительно на меня. – Конечно. Хорошо… Мхм… Я сделаю, да. Как отдыхается?..

Иду мимо.

Хреново ему отдыхается… Чувствую даже через этот телефон, по которому он говорит не со мной.

– Жека, – ловит меня Ожников. – Приезжай ко мне сегодня?

Он тоже уловил, что у нас какие-то мощные «нелады». А может, Олег сказал. Или Крис. Я не знаю. Мне по большому счёту…

И теперь Ожников пытается заполнить опустевшее место своим дружеским вниманием. Но...

– Неа. Не хочется.

– Чем будешь вечером заниматься?

– Учить.

Внизу в фотомастерской Полина. Забираю свой рюкзак.

– Жень, а Олег не сказал, когда вернётся?

– Мне – нет.

– Пипец…

– Что такое?

– Я его объектив, кажется, коцнула. Сенсор теперь шумит. Он убьёт меня! А у тебя нет его номера? Старый отключён.

– Нет. Его нового номера у меня тоже нет.

Забираю рюкзак, сбегаю.

На улице холодно, я без шапки. Не выношу шапки. Они закрывают мой лоб, и тогда я словно слепну. Это так раздражает! Как-будто перед глазом повесили какую-то тряпку. Вроде бы всё видно вторым, но постоянно хочется убрать помеху. Отыскиваю в рюкзаке большие наушники. Включив музыку, надеваю сверху капюшон, потом перчатки… Хочется немного погулять, несмотря на мороз.

Иду вдоль дороги по направлению к мосту. Ветрина…

Капюшон срывает с головы, и я разворачиваюсь спиной, чтобы надеть его. Плохая была идея идти пешком. Волосы крутит под порывами ветра, я почти ничего не вижу. Только мерцающие ближние какой-то спортивной тачки. В ушах орёт музыка. Надеваю капюшон, отворачиваюсь, иду дальше.

Неожиданно меня кто-то хватает за локоть, и я, покачнувшись, теряю равновесие. Подхватывает за талию. Парень. Молодой, но уже больше мужчина, чем парень. На его лице ухмылка перетекает в улыбку и обратно.

Рассматриваю. Он что-то говорит, мне не слышно.

Симпатичный… Крепкий… Наглый. Двадцать два примерно.

– Я тебя не слышу, – закрываю руками щёки от леденящего ветра.

Легко поднимает за талию, относит к своей тачке, ставит на ноги, открывает мне переднюю дверь. С улыбкой показывает рукой внутрь.

В целом ощущения от него достаточно приятные, и я не чувствую ничего критичного.

Сажусь. В машине тепло. Снимаю капюшон, наушники.

Присаживается рядом.

– К тебе или ко мне? – провокационно глядя на меня через зеркало дальнего вида.

– Ко мне, конечно, – невозмутимо отвечаю я.

Чуть заметно осаживается, сжимая губы, чтобы не улыбаться.

– Какая решительная! Даже имени моего не спросишь?

– Ты будешь… ммм… – тоже прячу улыбку. – Семьсот двенадцатый.

Это номер его тачки.

Прыскает от смеха:

– Круто! А ты будешь… – задумчиво.

– А я буду, да! – усмехаюсь, выкручивая на максимум звук в тачке, не позволяя парировать. Перехватываю его за ворот спортивной толстовки. Тяну к себе.

Растерянно поддаётся моим рукам, облизывая губы.

Разбежался. Веду носом вдоль его челюсти. Чувствую, как в нём мощно пульсирует кровь. Она бросается ему в лицо. Не от смущения, скорее, от резкого и неожиданного вторжения в его личную зону. Он был настроен как хищник, а оказался в роли жертвы. Это фрустрирует, да.

Хороший запах… Отпускаю, слегка толкая в грудь для придачи ускорения.

Застывает, поднимая вопросительно бровь. Делает музыку в машине тише.

– Ты меня понюхала?..

– Разве не так определяют пригодность еды?

– Я – еда?

– Ну, ты же хочешь ко мне домой, нет?

– Пожалуй, покормлю тебя для начала где-нибудь! – посмеиваясь, качает головой. – А ты у нас опасная, да?

– Я-то? – немного оскаливаюсь в ответ. – Ну что ты… Не бойся! Смотри, какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!

– А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?

– Дома покажу, – ухмыляюсь я.

– Слушай, – смеётся он, выжимая газ. – Ты прикольная! А почему так запросто садишься в тачку к незнакомцу? Может, я маньяк сексуальный?

– Сексуальный маньяк у нас я, – показываю ему язык. – А ты у нас жертва. Веди себя соответственно, не сбивай мне сценарий.

– Ладно! Что у нас по сценарию?

– По сценарию у нас…

Прости, семьсот двенадцатый, но ты попал!

– … Перфоратор.

– В каком смысле?! – рывком тормозит он на светофоре.

И я угораю.

– Нескучные ассоциации, да?!

– Вообще… – оттягивает нервно ворот толстовки.

– Перфоратор, гардина, шторы. Решишь такую задачку?

– Попробуем… А потом?

– А потом пицца и чай.

– Уже интересней. А дальше?

– А дальше я тебя поцелую с благодарностью в нос, и отпущу с миром, не притронувшись к твоему «перфоратору» и не спросив имени. Это мой максимум!

– Реально маньячка…