Глава 5

— Прекратите! — щёки вспыхивают как факелы, я вырываюсь и отскакиваю от негодяя как можно дальше. — Да что вы себе позволяете?!

А он, оказывается, тот ещё мерзавец!

Засунул мою руку себе в штаны, заставив схватиться за твёрдый, выпуклый бугор.

Вяземский немного приподнимает голову и теперь совершенно бессовестно лапает меня раздевающим взглядом. С видом, будто ему можно всё.

— Вижу, вам уже лучше! — язвлю я, чувствуя прилив раздражения.

Моя ладонь пульсирует, на ней до сих пор ощущается его твёрдость, а от стыда хочется немедленно убежать.

— Виноват, — дерзость в поведении зашкаливает, — сон приснился один… Знаешь какой?

Он со мной на ты.

Это переходит все границы.

— Мне нужно работать, — отворачиваюсь, нервно поправляя на себе халат. — Вы очнулись, это хорошо. Как себя чувствуете?

Я нервно продолжаю дёргать края халата, будто он внезапно стал мне мал. Преследуют ощущения будто я вообще оказалась перед ним голой.

— Эротический, — нагло заявляет, — с тобой в главной роли.

— Так, ну всё! Пойду доложу Павлу Степановичу.

И я пулей выскакиваю в коридор, умирая от жара и стыда. Мчусь не в ординаторскую, а в уборную и умываю лицо холодной водой.

Сюрприз, так сюрприз.

Пациент оказался высокомерным, озабоченным нахалом, думающим, будто он король мира.

Вот это я попала! Неужели он теперь будет постоянно руки распускать?

А эти глаза?

Я впервые увидела его глаза…

В них можно утонуть. Какие пронзительные, хитрые, бездонные. Глубокого, обсидианового цвета. Мне они напомнили глаза ядовитой кобры.

— Варя! — в дверях уборной появляется Оксана. — Ты нормальна, да? Ты почему пациента бросила и бестактно свалила? Он же только после операции очнулся!

— Я… Только на минутку, в уборную. И к Сте…

— Не ври! Тебя уже пятнадцать минут нет на месте, привет от Степановича!

Как пятнадцать минут?

Удивлению нет предела. Слишком глубоко в мыслях погрязла, думая о нём.

— Ты еще здесь? — рявкает старшая медсестра.

— Я как раз поговорить хотела насчёт Вяземского…

— Павел Степанович пять минут назад ушел на операцию, будет часов через шесть.

Ого!

Ладно, напишу ему объяснительную.

— А ты немедленно возвращайся к своим обязанностям или получишь штраф.

Вот стерва.

Огибаю её, сжав кулаки, молча иду в сторону вип зоны.

К нему в палату, как на каторгу…

Только успеваю дверь открыть, в нос бьёт отвратительный запах курева. Блин! Здесь жутко воняет и надымленно, что происходит, пожар?!

Лечу к окну, настежь распахивая, потом к кровати с пациентом, и у меня шок. Всё даже хуже, чем я могла себе представить.

Широко раскинув ноги, левую руку положив под голову, Вяземский беззаботно почивает на кровати, затягиваясь сигаретой.

— Вы с ума сошли?! Курите в палате! Вас только перевели из реанимации, как не стыдно?!

Быстро выхватываю у ненормального бычок, смываю в унитаз в смежной с палатой ванной комнате.

Если старшая узнает, виновата конечно же буду я. За такое и посадить могут, как за угрозу возникновения пожара.

— Курить вредно! — полыхаю от злости, дыша как во время быстрого бега. — Всего пятнадцать минут в отделении, а уже столько от вас проблем!

***

Ну правда, что за детский сад? Зрелый мужчина, а ведёт себя как тринадцатилетний школьник, у которого начался период полового созревания.

— У меня ломка, сколько я без сигарет? Четыре дня?

Он невыносим.

— Ничего, потерпите.

Мужчина дёргается, пытаясь встать, у меня чуть сердце не останавливается. Благо, срабатывает рефлекс.

— Куда?! Ну-ка лежать! Постельный режим, вставать нельзя!

Со всей настойчивостью давлю на массивные плечи, пытаясь уложить пациента на место, а как будто пру против бульдозера.

От Вяземского пышет жаром и настоящим мужчиной. Этот человек однозначно хорошо сложен, ловок, хитёр, обладает физической силой.

Его личный запах вызывает трепет и волнение. Он пахнет дорогим парфюмом: смесью мускатного ореха, ванили, янтаря.

В сочетании с запахом табака это выглядит смело и дерзко. Он — человек, который не знает границ. Наглость и уверенность — девиз по жизни.