9

9

Пришла в себя Саша от того, что ей в лицо брызнули водой.

Задохнулась и вынырнула из спасительной темноты, чтобы сразу же зажмуриться от резкого яркого света.

Саша кое-как проморгалась. В голове стоял легкий шум. Её… вырубили?

Серьезно?

Сознание медленно возвращалось к ней.

В области шее ощущался сильный дискомфорт, даже более относящийся к болезненным ощущениям. Впрочем, такие же были и между ног.

Саша лежала на надувном матрасе и щурилась, пытаясь привыкнуть к яркому свету, который теперь в избытке освещал комнату.

Открывать глаза было боязно, если вспомнить яростную реакцию Осетина.

- Ещё водички, Сааашаа?

Собственное имя послужило для Александры сильнейшим катализатором.

До этого мужчина её называл не иначе, как куколка.

Конечно, он слышал её имя там, в клубе, как и другие участники аукциона, и всё же именно сейчас он выбрал момент, чтобы произнести его. Неспроста.

Саша открыла глаза.

Первое, что бросилось – серые оштукатуренные стены. Она оказалась права в своем предположении – её привезли в дом, находящийся в стадии строительства. Потолки высокие – метра три с половиной не меньше, также находящиеся в черновом варианте, обшитые или гипсокартоном, или другим каким-то листовым материалом, Саша плохо разбиралась в них, имела только общие представления.

Лежала она спиной и оставалось догадываться, что за ней располагалось. Да и вертеть головой… Не в той она ситуации находилась.

Саша бежала от реальности, от того, что необходимо сместить взгляд вниз, посмотреть вперед.

На Осетина.

Что сейчас сидел на корточках у её ног рядом с матрасом.

Кровь прильнула к вискам, Саша уговаривала себя не нервничать, она готовила себя к разоблачению, и всё же… К такому сложно подготовиться, если ты, конечно, не профессиональная авантюристка и с детства не отличаешься изворотливостью и лживостью натуры.

Саша протяжно выдохнула и посмотрела на Осетина.

Ох, ёёёё…

Её реакция была именно такой.

Если бы она повстречала этого мужчину при других обстоятельствах, он бы произвел на неё не менее сильное впечатление, чем сейчас.

Она не ошиблась в одном – мужчина много времени уделял спорту. Сейчас она могла в этом убедиться – на Осетине были лишь джинсы, наспех одетые и до конца не застегнутые. Всё. Ни футболки, ни обуви.

Тело – литое. Сильное. С витиеватыми мышцами, в которых просматривалась немалая сила. Бронзовые от загара, они перекатывались при малейшем движении.

Несколько татуировок, на которых сейчас Саша не заострила внимание.

Её больше интересовало лицо.

Лицо у Осетина было «тяжелое». Это определение придумала для себя Саша сама. Оно обосновывалось на восприятии человека. Когда ты смотришь на него и мысленно цепляешь ощущение от его вида. Есть люди, с которыми мгновенно находишь общий язык, тебя ничего не стесняет в общении, и ты готова болтать с ними часами. А есть люди, внешний вид которых заставляет твою интуицию, твои рецепторы, ощущения напрячься. Они внутренне кричат – будь начеку. Это не означает, что человек с «тяжелой» внешностью плохой или от него стоит держаться подальше. Возможно, он даже станет твоим лучшим другом или твоей судьбой. Просто с таким типом людей, по мнению Саши, намного сложнее найти точки соприкосновения.

Осетин относился именно к этой категории. Волевой подбородок, черные брови, высокие скулы, полноватый рот.

И черные глаза.

Нет, конечно, глаза у него были не черные, подобного цвета не существует в природе. Но из-за люминесцирующего освещения темно-карие глаза казались черными, жутковатыми.

Гипнотизирующими.

Саша даже нервно сглотнула.

С ней такое было впервые. Она знала, что привлекательна и при желании может привлечь внимание мужчины, она иногда, очень редко, но ходила на свидание. Правда, молодые люди обычно, когда узнавали о ней некоторые подробности, вторичного свидания не назначали. Поэтому Саша махнула рукой. Нет, так нет.

Сейчас же её едва не затрясло от мистического чувства надвигающихся перемен. Словно невидимый торнадо направлялся в её сторону, а она его не видела, не имела возможности убежать от него. И он норовил затянуть её в воронку, поглотить.

Мужчина ничего не говорил. Он даже ленивой позы не сменил. Как сидел на корточках с полупустым стаканом, так и продолжил.

Просто сидел и смотрел на Сашу.

А у той хоровод мурашек по спине побежал.

Она понимала – ей необходимо что-то сделать, сказать. В конце концов, просто улыбнуться. Извиниться. Хоть что-то. И не могла. Язык прилип к нёбу, онемел, отказывался ей повиноваться. В горле всё пересохло, и она бы с удовольствием сделала глоток той самой воды, что плеснули ей в лицо, желая привести в сознание.

Незнакомец не был красив в общепринятом модельном смысле этого слова. Таких не печатают на глянце. Но мужчины подобного типажа играют убийц, вояк, супергероев и срывают аншлаги. Суровый брутал, иначе и не скажешь.

Даже продолжая полулежать, а он ее осматривал в сидячем положении, Александра снова невольно ощутила разницу в их росте. Она была среднего роста, ближе к миниатюрному. Метр шестьдесят. И её всегда устраивал свой рост. Ей нравилось чувствовать себя маленькой. Когда-то она мечтала, что любимый мужчина будет её носить на руках… Мечты, мечты… И мужчины ей нравились крупные, высокие.

Как этот незнакомец.

Возможно, в другой жизни… Так и было бы. Непременно. Если бы не диагноз.

Не долг.

Не обман.

Не аукцион.

Если бы…

Но что-то определенно волнующее в Осетине было. Некая «самцовость», что пробуждала в девушках дремлющее до поры до времени либидо. Аура властности, силы, которой хотелось подчиниться. Когда девушка начинала сожалеть, что они живут в цивилизованном обществе, и вот такой индивид не может попросту её перекинуть через плечо и утащить к себе в берлогу.

Хотя это не про неё.

Её-то как раз он и привез в свою «берлогу».

Но это было не всё.

Волосы темные, коротко стрижены. Прилично отросшая щетина, что придавала образу Осетина больше хищности, затаенной опасности, одновременно притягивая и как бы предупреждая, что с обладателем подобной внешности связываться опасно.

Но больше всего из увиденного, помимо черных глаз, Сашу шокировали тонкие, белесые полоски, что просматривались через отросшую щетину, имелись на щеках и на лбу. Их было не меньше десятка.

Шрамы.

Застаревшие, очень давние.

Саше приходилось видеть подобные. В больнице чего только не насмотришься.

Если бы у шрамов были рваные линии, можно было бы предположить, что они получены в результате аварии, стеклом.

Нет. Они были ровные. Едва ли не идеальные.

Точно кто-то специально их «рисовал» на лице.

- Не надо. Спасибо.

Она всё же нашла в себе силы ответить.

Молчание становилось неуютным. Особенно под его пристальным, насмешливым взглядом.

- Как скажешь, - его губы скривились в циничной усмешке, и мороз побежал по позвоночнику девушки.

- Мне бы укрыться…

- Нет.

Сказал мягко, вкрадчиво, только отчего Саше стало страшно? Даже жутко.

Она интуитивно сместила голову туда, где лежала её одежда и с удивлением увидела, что содержимое её сумки вывернуто и валяется теперь на его куртке. Спасибо, что не на полу. Кошелек, телефон, парфюм, документы и… лекарства. Несколько баночек и пластинок.

Осетин демонстративно проследил за её взглядом.

- Да, меня тоже немало удивило содержание твоей сумочки, куколка. Минимум женских штучек, максимум лекарств. Ты у нас девушка с сюрпризами.

Находиться обнаженной становилось всё сложнее, тяжелее. Особенно учитывая, что свет падал прямо на надувной матрас. Да и сам диссонанс – она раздета, на Осетине какая-то одежда, но есть. Она понимала, что он выдворяет её тем самым из зоны комфорта, и у него это отлично получается. Несмотря на то, что ей приходилось довольно часто раздеваться перед врачами, природная стеснительность никуда не делась, вернулась в тройном размере.

Перед незнакомцами она точно голышкой не лежала.

И взгляд у него – оценивающий, будоражащий.

Осетин вызывал сильные ответные чувства. Его «самцовость» ощущалась в полной мере. Даже давила. Будь у Саши чуть больше опыта, она бы реагировала чуть иначе – спинку выгнула, улыбнулась соблазнительно, язычком по губкам провела. Активировала бы эту самую «самцовость».

Но с Сашей всё было иначе. Она стеснительно зажималась под оценивающим мужским взглядом, что по-хозяйски её осматривал.

- Я могу объяснить…

Прозвучало очень жалко.

Как результат - мужские брови медленно скользнули вверх.

- Ты думаешь, мне нужны объяснения?

И, правда, глупость она сказала.

- Я отработаю.

- О. Уже интересно. Хочешь, расценки скажу?

Саша медленно покачала головой.

- Не надо.

- А зря. Это я к тому, насколько ты сильно встряла, куколка. Хотя… - он специально растягивал слова и проходился по её нервам. Выжидал и наблюдал, всё сильнее и сильнее ей напоминая смертельно опасного хищника, что загнал свою жертву в ловушку и не спешит её уничтожать, играется. – Думаю, ты и так всё знаешь. Верно, Александра?

Саша дышала через раз.

Она начинала опасаться за своё самочувствие. Главное – снова не упасть в обморок или не вызвать приступ. В последнее время у неё наблюдалась стабильность. И это тоже пугало. Затишье перед бурей.

- Разрешите мне одеться, - снова повторила она свою просьбу.

- Зачем? Я ещё с тобой не закончил, Саша. Впереди вся ночь. Да и не ночь тоже.

Он внимательно следил за ней, она это видела. Чувствовала. У неё возникло ощущение, что Осетин просчитывает в голове какую-то комбинацию. Играет с ней. Забавляется. И то, что она оказалась не девочкой, его если и напрягло, разозлило, то не так, чтобы он бесновался и требовал компенсации или чего хуже - начал её избивать или насиловать в жесткой извращенной форме. Его сей факт поразил, конечно, но не до бешенства.

И сейчас, глядя на Осетина из-за опущенных ресниц, Саша не могла понять, что для неё было бы лучшим исходом ночи.

Прикасаться к ней он не спешил. Выжидал. Изучал.

Для чего? Вот какой вопрос напрашивался снова и снова.

- Извините.

А что она могла ещё сказать? Все заготовленные заранее слова куда-то испарились. Она ожидала гневного взрыва, возмутительных криков, но не холодного равнодушия, от которого хотелось скрыться. Если бы рядом находилось одеяло, Саша предприняла бы попытку, хотя сомневалась, что ей бы позволили.