Глава 3
Все-таки засыпаю.
С тихой, надеюсь незаметной улыбкой на губах, думая о том, что сейчас бы спала с Русланом рядом. Со скалой из тугих мышц.
С диким, очень опасным зверем.
Горячим. Как огромный генератор тепла.
Да, с ним было бы очень тепло.
Почему-то снится мне пустыня. Жаркая. Иссушенная. И я в ней одна.
Брожу, зову Катю, Руслана, но никто не откликается. А источник воды так далеко, что до него не дойти.
Чувствую боль в ногах и вижу, что от потуг стерла их в кровь.
Просыпаюсь резко от стука в дверь. Снова?
— Катенька, открой дверь, — слышу голос одного из ее мужиков. Не понимаю, как можно любить двоих. — Мы пришли извиниться.
Странно это.
Любовь — она ведь между двумя. И словно отражение моих мыслей, рокочущий голос Руслана:
— Я тоже зайду. Я тут с подарком из твердых сортов.
Он смеется.
Да так громогласно, что у меня мурашки по позвоночнику несутся к пояснице, обхватывают тугим обручем низ живота.
Хотела бы я посмотреть. То есть на его подарок.
Да, но я никому не скажу. Потому что нельзя из скромной рабы Божьей сразу превратиться в развратницу.
А именно такие желания, порочные, грязные, вызывает у меня только один его голос.
Только его похабные словечки.
Один лишь он.
Впервые я столкнулась с такими чувствами, и куда спрятаться от них не имею понятия.
Именно поэтому я, не готовая к такому всплеску запретных эмоций, зарываюсь под одеяло и прошу, чтобы они ушли.
Сейчас да. Завтра… Даже не знаю, что будет завтра. Как я смогу смотреть ему в глаза и увижу ли его вообще.
— Они сейчас уйдут, — рычит Катя и вскакивает с кровати.
— Катя, а у нас целых два сорта. Все, как ты любишь! — кричит другой ее мужчина, и мне становится тошно, если только представить, как прекрасное, волшебное, чистое единение тел и душ может нарушить кто-то еще.
Неужели Катя после такого не чувствует себя грязной. Оскверненной.
Словно кто-то третий подсмотрел за ней в душе.
Или трогает ее белье.
Может быть она сама не понимает, чего хочет.
Может быть я как настоящая подруга должна ей помочь встать на путь истинный.
Должна ей объяснить, что любить двух неправильно.
Она должна выбрать одного, ведь мучаются они все втроём.
Мне кажется, разговор должен помочь.
Катя прислушивается к голосам парней, что отдаляются.
А я прячу за волосами улыбку, когда слышу Руслана, который убеждает кого-то, что стоит ему войти, как он начнет извиняться.
Причем языком.
Странно, зачем это уточнение.
Ясно же, что извиняются языком, когда произносят слова.
Это, наверное, какой-то юмор не понятный для девушек. Хотя Катя закатывает глаза на их разговорчики.
Парни вернулись, долбанули последний раз в дверь и все-таки затихли, а мне в голову приходит дичайшая идея.
Но я должна ее озвучить.
Должна помочь подруге спасти ее душу от разложения.
А оно непременно наступит, если она останется в этом доме, сжигаемая огнем двух мужчин, которые так и будут тянуть ее каждый на себя, как одеяло.
Катя ведь она маленькая, хрупкая, она не выдержит долго такого давления.
Она должна уйти.
Но вокруг охрана, парни почти не сводят с нее глаза, значит нужен план.
Нужна обманка.
Тем более, что Катя сама заявляла о своем желании покинуть отчий дом и своих охранников, которых ей завещал умерший генерал.
— Катя, — спрашиваю тихо, чтобы она не испугалась, пока прислушивается к голосам за дверью. — Ты все еще хочешь уйти отсюда?