6

Тайрон молчал.

Я опустила голову на сцепленные ладони.

— Не знаю, что делать. Все время кажется, что это неправда. Что сейчас проснусь, и все будет по-старому. Только утром ничего не меняется. Ничегошеньки.

Он мягко отнял мои руки от лица — я вздрогнула, но вырываться не стала — заставил приподнять подбородок и посмотреть ему в глаза:

— Ты. Не. Безумна, — его взгляд был полон сочувствия. — Бедная девочка…

Я закусила губу, и вылетела из-за стола. Пронеслась по лестнице в свою комнату. Закрыла дверь на задвижку и сползла по косяку, содрогаясь от рыданий.

Разумеется, спокойно поспать не удалось. Мертвая советница не собиралась сдаваться. Мы препирались всю ночь.

— Знаешь, чем это кончится? — не выдержав, заорала я. — Трупом в придорожной канаве. Моим. Этого ты добиваешься? Чтобы весь род под корень?

— Ты сама кого хочешь оставишь в канаве, — ответила она. — Больше некого просить. Может, у внучки главы столичной академии хватит сил, чтобы потягаться с боевым магом государя?

— Ага, а сдохнет — еще кого-нибудь найдешь.

Она сделала вид, что не услышала.

— Кстати, не объяснишь, с чего бы вдруг сын ректора решил похоронить себя в деревне?

— Он не рассказывал. — Отец действительно никогда не рассказывал. В хорошем настроении отшучивался — что-то вроде «любовь до гроба». В плохом — мрачно отмалчивался. Впрочем, ни я, ни братья особо и не расспрашивали — почему-то все воспринималось как должное. Многие ли вообще задумываются, почему родители живут так, а не иначе?

— Ты ведь готова согласиться, — сказала Риа. — Иначе проводила бы дни с целителями, а не среди старых рукописей.

— Да шла бы ты…

Она усмехнулась и исчезла.

***

Когда я спустилась в общий зал, там было немноголюдно. Время утренней трапезы уже миновало, середина дня, когда можно с чистой совестью оторваться от работы, еще не наступила. Только в углу болтала пара завсегдатаев, да у стойки спиной ко мне сидел мужчина. Я обратила внимание на роскошные смоляные кудри и гордый разворот плеч. Словно почувствовав пристальный взгляд, он обернулся, и я поперхнулась похлебкой.

— Доброе утро, — сказал Тайрон, подходя к столу. Сейчас он выглядел лет на десять старше, чем мне показалось вчера. Похоже, эльф заметил мое смущение — в серых глазах прыгали лукавые искорки. Я рассердилась на себя. В конце концов, какое мне дело до случайного знакомого? Даже если он непростительно хорош собой.

— Тебе понадобится доспех, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — И оружие. И поскольку одна далеко не уйдешь, пойдем вместе.

— Здрассте. — опешила я. — А с чего ты взял, что я вообще собираюсь искать эту штуковину?

— Знаешь, как прозвали Рию при дворе? «Крабиха». Ты когда-нибудь была у моря, видела крабов?

— Нет. — Что он несет?

— Сидит-сидит себе тихо под камнем, потом приглядит добычу, выскочит, вцепится — и все. Не оторвешь, разве что с мясом. Похоже, в этот раз в качестве добычи приглядели тебя.

— И откуда ты такой всезнающий взялся на мою голову?

Он усмехнулся:

— В столице сплетни разносятся быстро, пожалуй, куда быстрее, чем в деревне. Я там жил, пока не пришла пора сменить город. Сама понимаешь, долго оставаться на одном месте…

Ну да, люди быстро заинтересуются соседушкой, который все никак не удосуживается помереть от старости.

— Так вот, о Рие. Если слухи верны, она непробиваема. Если уж что-то возьмет в голову — не отступится. Или ты найдешь этот посох, или она и в самом деле сведет с ума.

А вот тут, пожалуй, он прав. Я успела пообщаться с этой… две ночи подряд и уже чувствую себя выжатой. Каждую ночь… всю оставшуюся жизнь… надолго меня не хватит.

— Ну и, в конце концов, — продолжал Тайрон. — Достать артефакт — единственный способ понять, не лишилась ли ты рассудка. Иначе все время будешь думать об этом… до тех пор, пока действительно не обезумеешь.

— Тебе-то что с того?

— Любопытно, — эльф неподражаемо передернул плечами.

— Книжки почитай, если нечем заняться, — посоветовала я.

— Книжки кончились — хмыкнул он в ответ. — У меня было слишком много времени на чтение. Надоело.

— Жить тоже надоело?

— Можно сказать и так, — Тайрон посерьезнел, и сразу показался куда старше.

Я поймала его взгляд… стало зябко.

— Я хочу забыть. Забыть этот кошмар, и начать жить. Не прятаться по углам, не гоняться за каким-то призраком — просто жить.

Его улыбка была очень-очень грустной:

— Думаешь, это так просто — забыть?

Я спрятала лицо в ладонях — не стоит показывать слезы. И врать себе тоже не стоит. Так, как было, уже не будет. Хотя бы потому, что мертвых не воскресить. Жить дальше, каждую ночь бояться заснуть — потому что приснится или кошмар или эта, как ее там… и неизвестно, что хуже. Каждое утро размышлять — а не сошла ли с ума окончательно. Неизвестно сколько шарахаться от каждого встречного. Я боюсь людей — и боюсь остаться одна. Когда можно сорвать голос в крике — и никто не услышит, лишь ухмыльнутся.

Эльф молча ждал. По крайней мере, в его глазах мне не мерещится похоть. Не хочется с визгом отпрянуть от прикосновений — даже если они выглядят достаточно бесцеремонными.

Я в последний раз шмыгнула носом, вытерла слезы:

— Имей в виду: при ближайшем рассмотрении я — не подарок.

— Я тоже, — усмехнулся он. — Пойдем выбирать тебе кольчугу. Да, о золоте не беспокойся, мне все равно некуда его тратить.

***

Лавка находилась на одной из центральных улиц. Хозяин вышел из-за стойки и поклонился:

— Что желает господин витязь?

— Не я. — Уточнил Тайрон. — Вот этой даме нужна кольчуга.

И с отсутствующим видом уселся на скамье у стены. Хозяин понимающе кивнул и вышел за товаром. Когда он вернулся и выложил на прилавок первую партию, я едва не застонала. Похоже, бронник решил, что у возлюбленной воина случилась очередная женская дурь, и она решила обучиться воинскому искусству. Спорить с бабами себе дороже, вон и витязь молча сидит в углу. Значит, не одобряет, но препираться устал. Правильно сделал, почувствует девка, что такое полпуда железа на плечах, набьет пару синяков и отступится. А если так, и ее спутнику не жаль денег, почему бы не предложить что-то красивое, но бесполезное. Из тех парадных вещей, которые серьезные воины всерьез не принимают — и удар не держат, и двигаться мешают. Зато с позолотой.

Как ни странно, в доспехах и оружии я разбиралась. Пришлось. Я невольно улыбнулась, вспомнив, как отец решил обучать меня воинскому делу наравне с братьями. Конечно «наравне» — сильно сказано, мальчишек он начал натаскивать едва ли не с рождения. Но мама все равно устроила скандал. В конце концов, в человеческом теле и без всяких железяк полно болезней. Если мужчинам охота играться в эти игрушки — пусть, себе, но девочке незачем. Отец только рассмеялся в ответ. И разумеется, сделал по-своему. «Любой из моих детей должен уметь защитить себя, если что». Точка. Когда он начинал говорить таким тоном, спорить становилось бесполезно — даже маме. А я и не пыталась. Боевая магия давалась гораздо труднее лекарских заклятий. Про меч и говорить нечего. Но отец не отступался. Жаль только, что той ночью это не помогло…