***

Новая жизнь началась с коридоров. Но это бывает часто. А вот хождение за чемоданом… Лично у меня случилось впервые. Сначала я пыталась догнать этот неугомонный чемодан, потом не отставать от него…

— Стоять! — рявкнула я, и чемодан остановился как вкопанный. Точнее подвешенный в воздухе. — Значит, так! На мне новые кроссовки, и мозоли мне сейчас ни к чему! Двигайся в такт моим шагам и не спеши!

Вообще-то я не врала. Мои ноги и новая обувь не очень-то и дружат — где-нибудь, а мозоль вылезет обязательно! Так что осторожность нужна. Но с другой стороны… Девица, прожившая четверть века и беседующая в коридоре с чемоданом… Тут и специалистом быть не надо!

Только вот чемодан послушался: двигаться стал медленнее и дёргался в такт моим шагам. А это раздражает! Пришлось договариваться с собственным багажом! Идиотизм чистой воды!

Чемодан остановился у какой-то окованной медными полосами двери. Может, это был и какой другой металл — не знаю. Но красным золотом двери не отделывают!

К этому времени я совсем запуталась в коридорах, фойе и переходах и даже под страхом смерти не нашла бы обратной дороги. Разве что чемодан попросить?..

Обнаружилось, что у замечательной во всех отношениях двери отсутствовала ручка. Даже самая незамысловатая. К тому же не было ясно, в какую сторону дверь открывается…

Вот я точно знаю, чем мужчины отличаются от нас, женщин. Это же элементарно! Мужчина давно бы уже толкал, пинал и крыл в три этажа эту странную дверь. Зуб Дамблдора даю, что права!

— Сим-сим, откройся! — громко, но вежливо попросила я.

Да, безрезультатно. Но вежливо! И без эксцессов!

Такой подход подсунул мне картинку из недавнего прошлого. Интересную! По аналогии я и решила дунуть и плюнуть на дверь. Последовательно.

Собственно, хватило и первого действия — едва я дунула, как дверь распахнулась. А три шага привели меня в маленькую комнатку с большим металлическим столом посредине. Чем-то этот стол напоминал секционный. Вот только не припомню, чтоб патологоанатомы ставили на эти столы клетки. Да ещё и с животными. Если верить интуиции и обрывкам информации — полуфамилиарами.

В клетке слева сидели две крупные крысы. Увидев меня, они принялись причёсывать усы и всячески показывать, какие они хорошие. Напрасно! Ведь судя по всему, здесь остались лишь те животные, которыми пренебрегли студенты академии. Но главным стало другое. Перед клеткой лежала картонка с надписью. Всего одно слово! «Семья». В общем-то, семья это не обязательно мафия. Хотя… Дальше-то точно мафия и будет! Моя знакомая как-то повелась в зоомагазине на такую милую парочку, а через четыре месяца докатилась до того, что начала отдавать приплод сокурснику, который удавчика дома держал! А потом знатные поминки закатила, когда самец помер. Удавчик, понятно, пострадал.

Крысы принялись расчёсывать лапками шерсть друг другу, но меня на это не купишь! Нет!

Перед второй клеткой надпись на картонке была куда длиннее и информативнее: «Гадюка агрессивная». А ниже, в скобках мелко: «Без зубов». Такая вот цена агрессии. Но только змей я категорически не люблю. Или боюсь? Наверное, и то и другое! Так что у этой гадюки шансов никаких! Да и клетка, похоже, пуста…

Заглядывать в неё явно не стоило! Огромная змеиная пасть — как мои две ладони! — припечаталась к сетке и тут же отпрянула. Я тоже. И гораздо быстрее!

В следующей клетке сидел хорёк. Это я прочитала. Но там ещё было добавлено: «Модификант». Что там ему модифицировали, не имею понятия, но быть хорьком… Это же в одном шаге от скунса! Хотя я в этом не очень разбираюсь. Да и по внешнему виду обитателя клетки было ясно, что надежду он потерял очень давно. И, похоже, уже находился на пороге смерти.

Я со вздохом перевела глаза на последнюю клетку, под которой значилось: «Хомячок добрый». И спорить с надписью я бы не отважилась. Во-первых, «хомячок» даже сидя был высотой в добрых полметра. И его щёки соответствовали росту. А во-вторых… Он непрерывно что-то жевал и, казалось, медитировал, не открывая глаз. Нет! Добрый — это не совсем то. Счастливый! А вот таскать его на руках мне как-то не хотелось. Излишек веса, в этом смысле, счастья не подарит.

Я повернулась к несчастной шкурке, распластанной на дне клетки, и спросила:

— Ты кто?

А почему нет? Если уж я с чемоданом разговариваю! Правда, в обоих случаях ответа я как-то и не ожидала. Но хорёк ответил — протянул лапку и указал на картонку с надписью! Понятно, что моя шиза тут же набрала обороты!

— А что значит «модификант»?

Хорёк шмыгнул носом, и когти на его лапах вылезли сантиметров на десять!

— Ого! — оценила я фокус. — Прямо как Росомаха из кино! Кофточки все порвёшь…

Он вздохнул, втянул когти и положил морду на пол. А в моей голове вдруг отчётливо прозвучало: «Теперь спроси, как сильно я воняю…»

— Кстати. А как сильно ты воняешь? — не удержалась я.

«А знаешь, сколько дураков этот вопрос озвучили? Весь первый курс за два года! Кто полуфамилиаров выбирал… Спору нет — хомяк удобней! Поставил его на полочку, засыпал полмешка зерна в пасть, и можно не вспоминать. И змеи с крысами хороши…»

— А ты что ешь?

«Что дадут. Но можно и не кормить — сам добуду. Как все».

— Хорошо. Но вернёмся к предыдущему вопросу…

«Сильно!»

Мне показалось, что хорёк разозлился.

«Но для этого приказ хозяина нужен».

— Я к тому, что если ты нагадишь мне на голову…

«Никогда! — заверил хорёк, вскочил и с надеждой заглянул в мои глаза. — А я смогу спать на твоей голове?!»

— Нет! Только над головой, на подушке.

«Годится! А… Ты не смеёшься надо мной?»

— Зачем смеяться? Попробуем…

Я протянула руку к клетке, но не успела. Хорёк сковырнул щеколду клетки, с чириканьем прыгнул мне на грудь и обнял лапами за шею. За это время я успела попрощаться с любимой зелёной рубашкой и подумать о том, есть ли в местных пенатах йод, перекись водорода или что-то подобное. Но обошлось — когти я даже не ощутила.

— А ты тяжёлый, — оценила я вес, и этот вес неожиданно исчез! — Неплохо! На пуховый платок похоже.

«Я модификант! И можешь не кричать, когда со мной разговариваешь. И так слышу».

— И что же?! — начала я вслух, но продолжила мысленно: — «Ты теперь у меня в голове шарить будешь?!»

«Нет. Только по прямому обращению».

— Это хорошо, — вздохнула я. — Но нам пора — чемодан заждался…

В коридоре хорёк спрыгнул с меня на стену, догнал чемодан, поквохтал на нём словно курица, вновь перепрыгнул на стену, проехался на рюкзаке, вернулся на чемодан…

— Хорош мельтешить! — возмутилась я, и хорёк застыл на чемодане, как вперёдсмотрящий на носу корабля.

«Надо бы ему имя придумать, — подумала я. — А то: хорёк, хорёк…»

Очень скоро чемодан вплыл в какую-то нишу, не больше квадратного метра по площади. Я влезла за ним, а сзади навалился рюкзак. И сразу чемодан начал выталкивать нас наружу.

— Что за чёрт?! — возмутилась я.

«Подъёмник. Мы в женской секции».

Пара десятков шагов и чемодан упёрся в деревянную дверь. Хорёк быстро поковырялся когтем в замочной скважине, и дверь распахнулась. Друг за другом чемодан, я и рюкзак вошли в большую комнату, где за столом сидели две печальные девицы: блондинка и брюнетка.

— Привет, девчата! — поздоровалась я. — Не прогоните?