3

Когда мы подошли к двери, я успела заметить, что лампы на стенах загорелись без какого-либо постороннего вмешательства. То есть никаких проводов и выключателей на стенах. Либо они включались из-за датчиков движения, либо…

Я не должна ничему удивляться! Я же читала! Я верила, что магия существует, верила, что приключения приключаются! И вот я сама шурую по коридору Академии за хмурым дворецким, а по спине пробегает такая щекочущая волна мурашек, что хочется поежиться. Такса поглядывает на меня и иногда подмигивает. Похоже, что у неё всё-таки нервный тик.

Мимо нас проплывали однотипные двери, будто их всех заказали из мастерской через дорогу от моего ларька – одинаково коричневые и мрачные. Даже в позолоченных ручках не было ни капли веселья.

Перед одной из таких дверей мы остановились. Цифра десять над дверью упрямо доказывала, что она самая большая. Что её должны уважать, а вовсе не говорить, что она всего лишь последняя в нумерации дверей.

– Вот твоя комната. Внутри всё необходимое, – буркнул провожатый и развернулся, чтобы идти обратно. – Утром не опаздывай!

– Куда? – спросила я.

Он не ответил.

– Куда? – спросила я у таксы, но та лишь пожала плечами и дружески подмигнула.

Мне ничего другого не оставалось, кроме как толкнуть дверь в неизвестность. Неизвестность оказалась солидных размеров комнатой, моя однушка легко бы уместилась здесь. Комнату освещали лампы с желтыми расписными абажурами, и в их тусклом свете я смогла рассмотреть три кровати. На двух из них лежали симпатичные девушки в длинных ночнушках, а третья была пустой.

Как раз на третьей кровати я и увидела комплект постельного белья и рядом сверток из плотной бумаги. Похоже, что эта кровать ждала меня. В спальне всё выдержано в розовато-желтоватом цвете, будто здесь недавно бурно стошнило нетрезвого единорога. Меня даже передернуло. С детства не любила этот признак гламура. Но об этом как-нибудь расскажу позднее.

– Это что за кобыла в наш цветник заперлась? – приветствовала меня блондинка с непрокрашенными корнями волос.

– Кобылу ты в зеркале увидишь, на пятые сутки, когда фингалы спадут, – вежливо улыбнулась я в ответ.

Вежливость – залог успеха при знакомстве, поэтому я и постаралась так улыбнуться. А что слова… Это тоже залог добрососедских отношений, ведь надо с ходу показать – кто в доме штаны носит. Пусть чужие штаны и на толкучку, но всё же носит!

Кстати, я так и не сняла куртку и теплые джинсы, потому взмокла и хотела принять душ. А когда женщина хочет принять душ, то на её пути боятся вставать даже бульдозер с экскаватором. По отдельности боятся, вместе им уже не так страшно.

– Ты чего наглеешь, подруга? Или хочешь, чтобы я тебе волосы повыдергивала? – соскочила с кровати крашеная сучка.

Девушка подходила мне по весовой категории, её нахальные глаза оценивали каждое моё движение, а из пухлых губ вырывались клубы запаха мятной жвачки. Что же, я уже размялась на каменных истуканах, могу провести ещё пару раундов, чтобы показать… Впрочем, про штаны я уже говорила.

– Девочки, не ссорьтесь, – пискнула с другой кровати миловидная русоволосая девушка.

– Тихо, Агапа! – прикрикнула крашеная.

– Но, Джулия…

– Я сказала – тихо! Или я тихо сказала?

– Слышь, ты, выдра отмороженная, я сюда пришла с мирными целями, но могу и повоевать слегонца. Ты никогда не видела летающую ватрушку Шаолиня? Тогда иди сюда, я из твоих непрокрашенных патл швабру сделаю, а шишку такую на лбу поставлю, что будешь на единорога походить. Чтобы ещё какие-то прошмандовки на меня пасть разевали! – эта белобрысая меня не на шутку завела. – Да я таких за сережки вертела и ресницы по одной выдергивала.

Девчонка зашипела как ошпаренная кошка и выставила вперед расставленные пальцы. Я тоже выставила палец. Один. Думаю, что не стоит пояснять – какой именно. Девчонке повезло, что между нами был стол и, пока мы его обходили, позади раздался грозный оклик.

– А ну разошлись по углам! Разошлись!!!

И такая власть звучала в этом голосе, как у нашего начальника полиции, когда он на утреннем разводе распекал подопечных. Полицейское отделение находилось недалеко от моего дома, поэтому утром мне не нужен был звон будильника – ор Бориса Максимовича Свистулькина проникал в самые отдаленные уголки подсознания.

Вот и сейчас у меня почему-то сжались поджилки, и я смахнула со лба испарину. Нельзя же так кричать в спину – так и описаться недолго.

Я развернулась, чтобы увидеть женщину, которая умеет так грозно взрыкивать. Развернулась, а перед глазами уже набрасывались строчки матерного уточнения куда идти непрошеной гостье…

Скажу честно – строчки пропали сразу же, а глаза у меня полезли на лоб сами по себе, я их не заставляла. Да и было отчего – передо мной стоял орк. Вернее, орчиха… Или как там называть женщину орка?

Она была похожа на женщину-борца сумо, которую облили зеленкой и нарядили в веселенький цветастый халатик. Нижние клыки выпирали из огромной челюсти, как зубья медвежьего капкана. Маленькие злые глазки уперлись в меня и старались прожечь две аккуратненькие дырочки. Сама орчиха по комплекции была в два раза больше, поэтому желание возражать и спорить отпало как-то само собой.

– Миледи Чистара Метловира, новенькая первая начала, – тут же заныла ненатуральная блонди.

– Джулия, я не хочу знать, кто начал первым. Я знаю только то, что я это закончу. Ложитесь спать и не поднимайте шум. Утром будет общее собрание, поэтому вам нужно выспаться, чтобы запомнить всё, что там будут говорить. А говорить будут важные вещи. Поэтому всем спать!

От последней фразы сразу же захотелось бухнуться в кроватку и закрыть глазки. С щелчком. Я кивнула и прошла к свободному месту. Джулия показала пальцами сперва на свои глаза, а потом на меня. Я снова показала прежний палец.

А что? Не я же первая начала.

– Всем спать! Услышу хотя бы звук – отправлю в изолятор, – буркнула орчиха и закрыла дверь.

– В изолятор? А можно сразу в монастырь? В мужской! – вырвалось у меня, но в ответ послышался только удар в дверь.

Мощный такой удар. Попади он мне по лбу – никакой бы изолятор не понадобился.

Мы с Джулией ещё пару минут показывали друг другу страшные рожи и на пальцах объясняли – кто и откуда взялся и куда должен пойти, чтобы во всём мире наступило всеобщее счастье. Так продолжалось до тех пор, пока русоволосая девушка не слезла с кровати и не взялась за край простыни.

– Я помогу заправить, – шепнула она.

– Спасибо… Агапа?

Девушка кивнула и помогла мне приготовить постель. Белобрысая тем временем уткнулась в какую-то книжку и, казалось, потеряла к нам всякий интерес. Хотя я чувствовала её царапающий взгляд, словно по спине водили березовой веточкой.

– А меня зовут Марина, – шепнула я, когда подушка обрела одежду из наволочки.

Постельное белье, кстати, мне понравилось. Похожее на поплин, но мягче.

– Так ты русская? – улыбнулась Агапа. – А я из Минска.

– Вот это здорово, – кивнула я в ответ. – А я из Ярославля. А эта кикимора откуда? – кивнула я на лежащую Джулию.

– Эта «кикимора» из Остина, штат Техас, – вместо Агапы ответила Джулия. – И я всё-таки надеру тебе задницу, вот только окажемся на соревнованиях.

– Каких соревнованиях? – спросила я.

– Я сказала: «Всем спать!» – прогремел в комнате голос Чистары.

Мы тут же замолчали, а я на всякий случай оглянулась – где спряталась эта зеленокожая?

Ну, не в шкафу для одежды? Хотя, кто его знает, какие тут порядки? Вдруг ночью вылезет и начнет осматривать как мы спим. На всякий случай я переложила документы из внутреннего кармана под подушку и уснула.