Глава 4

В ту ночь Макс закатил грандиозный скандал, обвиняя родителей в безответственности и наплевательском отношении к собственной дочери.

Особенно сильно они схлестнулись с папой — у этих двоих конфликт длиною в жизнь, а я в этот раз просто была очередным поводом для выяснения отношений.

Всё из-за того, что мы с братом родные только по маме. Папы у нас разные. Это всегда было камнем преткновения между Максом и моим отцом. И причиной, почему брат уже давно живёт отдельно.

Не желая слушать их ругань, я всегда убегаю в свою комнату и запираюсь там. Потому что это невыносимо, когда близкие и любимые тобой люди находятся в постоянном конфликте. Так было и в ту чёртову ночь после клуба. Слушая, как отец ругается с Максом, я лежала на кровати, смотрела в потолок и… злилась на Царёва, который был виновником всего происходящего в моей семье. И не только в семье, но и в моём сердце.

Ведь он разбил его.

До сих пор ныло в груди, стоило вспомнить, как Демьян уходит с Инной в приватную комнату. Понимаю, зачем они пошли туда, и ком в горле встаёт, не давая вздохнуть.

Нет. Мне больше нельзя думать о нём. Иначе сойду с ума. Надо принять реальность, где Демьян Царёв больше не мой Дёма из розовых грёз, а Демон. Жёсткий, агрессивный, испорченный. Нам с ним не суждено быть вместе. Ведь такие, как он, живут только ради своих удовольствий. Используют людей, а потом отшвыривает, как смятый фантик от конфетки.

Сложность в том, что очень трудно вырвать из души привязанность родом из детства. Тем более после того, как я столкнулась с уже повзрослевшим Демьяном, от которого за версту фонит тестостероном. Мужчиной. Взрослым и опытным, несмотря на его молодой возраст.

Тот момент, когда Царёв прижимался ко мне у стены клуба, я запомню на всю жизнь. Воспоминания о его пальцах на моих губах до сих пор вызывают жар под кожей. Всё это так незнакомо, странно и… порочно…

Но это больше никогда не повторится, потому что мы с Дёмой вряд ли ещё увидимся.

Та встреча в клубе была случайностью, вряд ли что-то подобное произойдёт вновь.

Так я думаю в утро понедельника, когда выхожу из квартиры, отправляясь в университет.

Отвернувшись к двери, ковыряюсь ключом в замке, который периодически заклинивает, как вдруг…

— Что у тебя там, Мышка? Помочь?

Застываю от низкого мужского голоса и, зажмурившись, мотаю головой.

Открываю глаза и боюсь обернуться. Кажется, я схожу с ума…

В то же время рядом оказывается массивная фигура, а в нос ударяет запах, который я жадно втягиваю. Тёплые руки касаются моих, вмиг оледеневших, и вытягивают ключи.

— Капец тут система, — слышу недовольное бурчание. — Китайское барахло.

Заставляю себя посмотреть на говорящего и впиваюсь шокированным взглядом в Царёва.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — с трудом выдавливаю слова.

— Живу, — кидает на меня хмурый взгляд и смотрит так, будто я спрашиваю очевидные вещи.

— В смысле живу?! Где?!

— Мышка, не тупи, — раздражается. — В той же квартире, что и раньше. Напротив вашей.

Напротив нашей?! Это что… шутка такая?

Столичный мажор Демьян Царёв решил окунуться в атмосферу жизни среднего класса? Что за бред?!

— Разве вы не продали квартиру? — стараюсь не выдать свои эмоции.

— Нет.

И никаких пояснений за этим не следует. Парень закрывает замок и протягивает мне ключи.

Смотрю на его руку, осознавая услышанное:

Дёма снова мой сосед! Эта новость переворачивает мой мир с ног на голову.

— Ты вернулся один? — забираю связку. — Или родители то…

— Один, — перебивает.

— А ты…

— Какая разница? — грубит, не давая договорить.

— Что?

— Зачем эти вопросы? — агрессирует. — Какое тебе дело?!

Возмущённо хмурюсь, встречаясь с прищуренным взглядом, наполненным арктическим холодом.

— Я пытаюсь быть вежливой! — сообщаю, воинственно насупившись. — И это, между прочим, после того, как ты сдал меня Максу!

— Не напрягайся, — высокомерно цедит, глядя на меня сверху вниз. — Мне нафиг не сдалась твоя вежливость.

Смотрю в безразличное лицо, и сердце замирает от боли. Своей грубостью Демьян уничтожает меня. Рвёт душу.

— Ясно, — обижено отвожу взгляд. — Дай пройти.

Царёв отходит в сторону и молча наблюдает, как я спускаюсь по лестнице.

— Почему не на лифте, Мышка? — летит мне вслед.

— Не твоё дело, — кидаю зло. — И хватит называть меня мышью!

Вылетаю из подъезда, задыхаясь. Это там возле квартиры я была смелой и дерзкой. А сейчас меня настиг жёсткий откат.

Руки трясутся, глаза щиплет от слёз. Происходящее никак не укладывается в голове. Это капец!

Демьян, живущий в нескольких метрах от меня — это самое ужасное, что могло со мной случиться!

Всю дорогу до универа по привычке слушаю плеер, который достался мне ещё от Макса. Для меня эта вещь представляет особую ценность, ведь сборник песен там остался ещё с тех времён, когда Дёма жил через стенку от нас.

Слушаю композиции собранные братом, и моё настроение, каким бы гадким оно ни было, всегда поднимается. Мысли наполняются светлыми воспоминаниями, и я часто глупо улыбаюсь, возвращаясь в прошлое.

— Эй, Мышка, чего ревёшь? — в голове звучит мальчишеский голос.

— Колен-ки раз-била, — отвечаю, заикаясь, и размазываю слёзы по щекам. — Больно.

— Дай посмотрю, — темноволосый мальчик склоняется к кровоточащим ссадинам и недовольно цокает языком. — Сильно содрала. Домой идти надо, обработать.

— Нет! — сразу возражаю. — Дома Макс. Он опять меня кривоногой называть будет.

— Как тебя угораздило-то?

Мальчик недоуменно чешет затылок и, нахмурившись, снова рассматривает мои разбитые коленки.

— Пашка из шестого подъезда снова за мной гонялся. В этот раз у него жуки какие-то страшные были. Я от него убегала, и вот…

Показываю на ноги и снова начинаю реветь.

— Из шестого… — задумывается. — Это Мотыга, что ли?

Кивнув, начинаю шипеть от боли. Дую на царапины в надежде уменьшить свои страдания.

— Жди здесь, Мышка, сейчас вернусь, — и он убегает в наш подъезд.

Дёма тогда притащил из дома бутылёк с зелёнкой. Пытался обработать мои коленки самостоятельно. В итоге мы оба сильно испачкались, а когда разошлись по домам, получили нагоняй от родителей за испорченные вещи. Помню, я потом ещё несколько дней ходила вся зелёная. И Дёма был такого же цвета.

А чуть позже у Пашки из шестого появился фингал под глазом. Больше он меня не обижал…